Комиссар госбезопасности

Чичаев с Ветровым (советником полпредства в Риге) приехали к Судоплатову, и дипломат предложил сыграть на личных амбициях Мунтерса, чья репутация в Берлине была довольно устойчивой из-за его частых встреч с Риббентропом. Что касается Ульманиса, его правительство не пользовалось особой популярностью в результате ошибок в экономической области, с одной стороны, и примиренческой позиции, занятой им по отношению к шовинистически настроенным немецким бизнесменам в Риге — с другой. Эти коммерсанты скупали все наиболее ценное, что было в республике, широко пользуясь теми преимуществами, которые открывались перед ними из-за прекращения торговых связей Латвии с Западной Европой. Около семидесяти процентов всего латвийского экспорта шло в Германию по демпинговым[82] ценам.

Судоплатов информировал Берию и Молотова, что правительство Латвии опирается не столько на поддержку регулярных воинских формирований, сколько на вспомогательные полицейские части, составленные в основном из сыновей фермеров и мелких торговцев. По убеждению разведки, министр иностранных дел Мунтерс был идеальной фигурой для того, чтобы возглавить правительство, приемлемое как для немецких, так и для советских интересов. Когда он обязал ведущие латвийские газеты опубликовать фотографию Молотова в честь его 50-летия, это было воспринято как готовность установить личные контакты.

Реакция последовала незамедлительно — Судоплатову тут же выдали дипломатический паспорт на имя Матвеева, а Мунтерса информировали, что с ним хотел бы встретиться специальный советник Молотова в целях получения от латвийского министра всего того, что у него могло быть помимо протокола. Эти неофициальные послания будут затем вручены советскому руководству.

Был июнь 40-го года — действовать следовало срочно.

По этой причине до Риги посланник добирался не поездом, а на борту скоростного советского бомбардировщика. Там, в Риге, он вместе с Ветровым, нанес тайный визит Мунтерсу, выразив во время встречи пожелание советского правительства как можно скорее произвести перестановки в составе кабинета министров, с тем, чтобы он, Мунтерс, смог возглавить новое коалиционное правительство.

Визит Судоплатова был частью комплексной операции по захвату контроля над правительством Латвии. Руководил ею Меркулов, первый заместитель Берии, тайно прилетевший в Ригу для координации плана действий на месте.

Находясь там под видом советника Молотова, Павел докладывал обо всём Меркулову, у которого был прямой выход по телефону на Москву. Вскоре латвийскому правительству был предъявлен ультиматум. В результате, президент Ульманис вынужден был уйти со своего поста, советские войска оккупировали Латвию и арестовали Ульманиса. Обстановка изменила правила игры. Немцы оказались слишком глубоко втянутыми в военные операции на Западе, чтобы интересоваться событиями, происходящими в Латвии. Молотов же и Сталин решили поставить во главе прибалтийских государств не тех, кто устраивал бы обе стороны (того же Мунтерса), а надежных людей, близких к компартии. Правда, некоторые из первоначальных условий, предполагавших создание коалиционных правительств, всё же сохранялись. В частности, латвийским и эстонским генералам были присвоены звания, аналогичные званиям в Красной Армии, а Мунтерса хотя и арестовали, но сделали это не сразу.

Вместе с Ветровым Судоплатов без лишнего шума вывезли всех членов семьи Мунтерса в Москву, а оттуда доставили в Воронеж, где Мунтерса определили на должность профессора Воронежского университета. Немецкую же сторону официально уведомили, что СССР по-прежнему считает бывшего министра иностранных дел Латвии политически значимой фигурой.

После истории с Гукасовым, но ещё до того, как Латвия была оккупирована советскими войсками, Берия неожиданно вызвал Судоплатова к себе и предложил сопровождать его на футбольный матч на стадионе «Динамо». Никаких объяснений не дал — это был приказ.

Играли «Спартак», команда профсоюзов, и «Динамо», команда НКВД. В те годы каждая встреча этих команд была сама по себе событием.

Поначалу Судоплатов решил, что нарком желает его присутствия во время беседы с агентом в ресторане. Заведение находилось на стадионе и было идеальным местом для встреч с агентурой, поскольку кабинеты там были оборудованы подслушивающими устройствами.

Когда оба приехали на стадион и вышли из машины, Павел следовал за Берией на почтительном расстоянии, поскольку шефа сразу окружили его заместители: Кобулов, Цанава, Масленников и другие. Обернувшись, нарком сделал ему знак приблизиться и идти рядом — так Павел очутился в правительственной ложе.