Комиссар госбезопасности. Спасти Сталина!

– Нецелесообразно, Виталий Александрович. Мы полагаем… – Роднин смущенно кашлянул. – Ну, то есть я полагаю, что он – единственный, кто может реально противодействовать противнику. Не немцам, а нашему нынешнему противнику, кем бы он ни оказался. Поскольку достиг определенного уровня доверия местных властей. Ему верят, и к нему прислушиваются, и он это прекрасно знает. Собственно, до Кобрина никто просто не доходил до уровня командарма. Проще говоря, он нужнее там, чем здесь.

– Понимаю… – задумчиво пробормотал ученый. – И согласен. Вот только я физик, а не биолог или медик, и потому испытываю определенные сомнения.

– В смысле? – нахмурился начальник академии. – Вы о чем?

– О том, что я бы сейчас всерьез занялся системой жизнеобеспечения. Возможно, я чего-то не знаю или не помню, но изначально медкапсулы рассчитывались на пребывание в них человека не более недели, плюс-минус несколько дней. Если немедленно не озаботиться данной проблемой, рискуем вернуть обратно не нашего уникума, а его слабое подобие. Надеюсь, над этим работают? Сколько он уже провел в прошлом?

– Ах, вот вы о чем, – заметно расслабился Иван Федорович. – Работаем, разумеется. С того самого момента, когда стало окончательно ясно, что в ближайшее время связь восстановить не удастся. Насколько я в курсе, с этим мы однозначно справимся. А в прошлом он уже около двух недель, не столь уж и критичный срок, как мне объяснили.

– Что ж, тогда я спокоен, вам в любом случае виднее. Да и людей вы ценить умеете, это я тоже прекрасно помню, – серьезно кивнул ученый, делая глоток чая. – Было время, вы мне весь мозг, прощения прошу, вопросами безопасности добровольцев-испытателей вынесли. Уважаю, да. Хорошо, тогда по сути вопроса. Возвращаясь, так скажем, к нынешней ситуации: поскольку исходный уровень технологий противника практически определен, для восстановления устойчивого канала связи вполне достаточно…

Глава 8

Москва, Красная площадь, 7 ноября 1941 года

Иосиф Виссарионович взглянул на низкие тучи, засыпавшие главную площадь страны мелким морозным снегом, и едва заметно усмехнулся. Что ж, и в этом товарищ Кобрин тоже не ошибся: погода оказалась в точности такой, какой он и описывал. Столицу еще с ночи накрыла самая настоящая метель, причем ветер постоянно менял направление, принося с собой новые снежные заряды. В прошлый раз это, хоть и не позволило задействовать в параде самолеты, защитило участников и зрителей от массированного авианалета. Впрочем, даже окажись сегодня над головой безоблачное небо, фашистам это вряд ли помогло, как бы ни бесновался Гитлер, – еще более усиленное после октябрьского покушения ПВО надежно прикрывало столицу от нежданных гостей. Кстати, а вот любопытно, в этом варианте истории фюрер тоже узнает о начавшемся параде из случайно услышанной радиопередачи? Или разведка решится заранее ему доложить?

Сталин мысленно хмыкнул: как же легко он, однако, поверил во все происходящее! Поверил – и принял. И насколько прочно вошли в его лексикон все эти «в прошлый раз», «в ином варианте истории», «базовая реальность», «параллельный мир»! Смешно, но сейчас ему даже порой кажется, будто он всегда об этом знал… ну, или догадывался. Глупости, конечно, но тем не менее. Да и не важно все это, главное другое: параду – быть! Причем не такому, какой провели в тот раз – тьфу ты, вот и снова это приевшееся выражение! – а гораздо более масштабному, поскольку обстановка на фронте позволяет. И самое важное, что прошедшие торжественным маршем войска не отправятся, получив обратно изъятые перед парадом боеприпасы, на передовую, а вернутся в места постоянной дислокации, готовиться к будущему контрнаступлению. Понятно, что о последнем знают лишь считаные единицы, но и это тоже – самая настоящая победа!

Состав парада тоже изменился – сегодня будет больше танков и артсистем; впервые в истории проедет даже полнокровный дивизион реактивных минометов БМ-13 из двенадцати машин, разумеется, с наглухо зачехленными пусковыми. А вот тачанок не будет, пора избавляться от легендарной архаики, как бы ни спорил с этим принимающий посвященный 24-й годовщине Великой Революции смотр Буденный.