Комиссар госбезопасности. Спасти Сталина!

Мимо оцепивших депо немцев Кобрин – будь у него такое желание – мог бы пройти вовсе не замеченным. Вот только это не входило в его планы. Выбравшись из разрушенного здания, внутри которого скупыми очередями постукивал автомат оставшегося прикрывать отход командира Ларина, он затаился метрах в ста, без труда срисовав вражеские позиции. Собственно, фрицы особо и не скрывались.

Пока решал, как именно поступить, в руинах гулко бухнул взрыв ручной гранаты. Федор до боли зажмурился: вот и все, прощай, Сережка, дальше мой черед водить…

Подобравшись к ближайшему гитлеровцу, чья башка в глубокой каске торчала над снегом, он торопливо побежал в сторону поселка, стараясь производить как можно больше шума и надеясь, что именно этот конкретный немец не страдает тугоухостью. Со слухом у фашиста все оказалось в порядке, и через пару секунд за спиной разведчика раздалось ожидаемое «хальт!» и клацанье винтовочного затвора. Не дожидаясь, пока противник выстрелит, Федор на миг остановился, срезав его короткой очередью. На чем первая фаза операции прикрытия благополучно и закончилась.

Километр до поселка Кобрин преодолел с поистине спринтерской скоростью, и постоянно меняя направление, поскольку героически погибать от пули в спину в его планы никоим образом не входило. Немцы, выпустив в небо пару сигнальных ракет, ожидаемо увязались следом. В полусотне метров от околицы старлей прижал фрицев огнем, сымитировав короткий бой-перестрелку, после чего резко сменил направление, двигаясь к лесу. В отличие от преследователей, окраины разбомбленного населенного пункта он знал как свои пять пальцев, потому оторваться удалось легко. Главное – как следует наследить, чтобы фрицы ненароком не сбились с курса. Гитлеровцы не подвели, и к тому моменту, когда Федор нырнул в заросли лесной опушки, у него на хвосте висело никак не меньше отделения. А со стороны железнодорожного узла, натужно подвывая моторами, ползли по снежной целине еще и два полугусеничных бронетранспортера с подмогой. На этом закончилась вторая фаза. А третьей, собственно говоря, старший лейтенант и не планировал – теперь главным было просто увести немцев за собой как можно дальше.

Вот он и вел, уже почти целый час. Первым делом Федор, оторвавшись метров на триста, истратил последнюю гранату, соорудив поперек проторенной тропы растяжку, благо замаскировать в снегу привязанную к чеке бечевку даже проще, чем в осеннем лесу. Вскоре позади гулко хлопнул разрыв, и Кобрин, злорадно ухмыльнувшись, чуть снизил скорость. Во-первых, нужно чуток перевести дыхание, во-вторых – немного сократить отрыв от преследователей, которые теперь потратят как минимум несколько минут на оказание помощи раненым. А в том, что оные после срабатывания ловушки в наличии имеются, он не сомневался. Ф-1 – штука серьезная, как минимум один труп и нескольких посеченных осколками фашисты заимели.

Пока топал, передыхая, успел более-менее нормально перевязаться – зацепило его еще во время боя в депо, причем дважды. Сначала навылет продырявило бицепс левой руки (к счастью, пуля прошла неглубоко, буквально скользнув под кожей), затем прилетело по кумполу отброшенным взрывом гранаты обломком кирпича. Той самой гранаты, чей осколок пробил бедро покойному ныне Сережке Ларину. Оба ранения в целом неопасные, но и не слишком приятные. От первого, несмотря на наскоро наложенную прямо поверх комбеза давящую повязку, уж весь рукав кровью промок, от второго башка гудит, словно после серьезной контузии. Но самое главное, пока бегал да кувыркался по кирпичным россыпям, уворачиваясь от пуль, всерьез зашиб колено – поди, разбери, есть под снегом острая каменюка или нет? Первое время особых проблем это не доставляло, но опытный разведчик прекрасно знал, что подобное, увы, ненадолго. Так и вышло. Сначала практически вовсе не хромал, а сейчас идти все труднее и труднее, да и колено распухло, что тот футбольный мяч…

Вспомнив о погибшем товарище, Кобрин зло скрипнул зубами. Серега Ларин, Вадик Пылев, Леша Кузьмин… все там остались. А ведь они у него уже не первые, и даже не вторые, поскольку с самого сорок первого воюет! Они – остались, нет их больше, а он – все еще живой!

«Ну, это ненадолго, – язвительно хмыкнул внезапно прорезавшийся внутренний голос. – От этих все одно не оторвешься, больно их много. Измотают сначала, ты вон и так уже от усталости шатаешься да хромаешь все сильнее, а затем и примут тепленьким. Если, понятно, застрелиться не успеешь».

«Не оторвусь, – покладисто согласился Федор. – И что с того? Да, в принципе, и не собирался отрываться, какой смысл? Еще с полкилометра их по лесу помотаю, и баста. Хотя… может, и правда пора остановиться, покудова силы имеются. Вон и позиция имеется, за тем выворотнем можно укрыться. И от пуль прикроет, и тропа будет как на ладони».