Комиссар госбезопасности

— Интересно, — взял Анатолий Николаевич раскрытый том.

Иван Иванович вставил между прочим:

— Смелый заголовок, в газете такой едва бы дали, — и взглянул на Михеева осторожно, с ожиданием.

— Почему же? — не согласился генерал. — Военное искусство, как, впрочем, и любое другое, требует точности, полной ясности.

Разговор задел Михеева.

— Иван Иванович, как я понял, хотел сказать, что незачем пропагандировать окружение и вынужденное отступление.

— Разумеется, — кивнул Иван Иванович. — Хотя война и не исключает самые невероятные случаи.

— Спору нет, — согласился Михеев, чувствуя какое-то несогласие полковника. — Кстати, о газете. В свое время я лично из статей и очерков имел довольно объемное представление о происходящем на финском фронте, так сказать, со всей трудной выкладкой.

— Согласен и разделяю, — приложил руку к груди полковник. — Минуту, я сейчас.

Он сходил на веранду, принес вчерашний номер «Красной звезды», развернул газету.

— Посмотрим наугад, что тут есть. «Полководческое искусство Кутузова», «Роль личности в истории», «Военные действия в Африке», «В Албании…» — торопливо читал он заголовки. — «Новый тип разрывной пули», «Взвод в наступлении»…

Турков остановил:

— Ты, Иван Иваныч, скажи-ка прямо… — Герасим Федорович повернулся к Михееву: — Замечание серьезное заработал полковник на учении. Танковые батальоны и роты у него и в окружении побывали, и поотступать их заставил.

— Пораженческие настроения, говорят, вызываете, — дополнил с озабоченным видом Иван Иванович.

Развеселился Михеев от этих слов.

— Я серьезно, — подтвердил полковник. — На разборе таких пилюль наглотался…

— Теперь только наступать учит, — вставил генерал.

— Даже во сне, — усмехнулся полковник.

— А какова наша военная доктрина на этот счет? — спросил Турков и сам ответил: — «На всякое нападение врага Союз Советских Социалистических Республик ответит сокрушающим ударом всей мощи своих Вооруженных Сил. Войну мы будем вести наступательно, перенеся ее на территорию противника. Боевые действия Красной Армии будут вестись на уничтожение с целью полного разгрома противника и достижения решительной победы малой кровью».

— Ну и что? Все как надо, — сказал Михеев. — Тут нелишне вспомнить прошлогодний приказ Наркома обороны по боевой подготовке. В нем какое требование? «…Учить войска только тому, что нужно на войне, и только так, как делается на войне».

Иван Иванович вскинул руку:

— Позвольте уточнить. Из этого требования чаще толковался вывод о необходимости обучать войска главным образом наступательному бою.

— А чему же главным образом, по-вашему, учить армию? — неспешно и резковато перебил Михеев. — Отступлению, обороне, выходит?

— Я не закончил свою мысль, Анатолий Николаевич, — в тон ему, неторопливо и угрюмо, продолжал полковник. — Я не досказал о том, не менее важном, что вопросам организации обороны в войсках, обучению ведения оборонительного боя уделяется, мягко говоря, недостаточное внимание.

— Погодите-ка, — несогласно тряхнул головой Михеев. — Как вы можете говорить об организации обороны во всех войсках?

— Я речь веду о нашем соединении, — пояснил Иван Иванович.

— Это другой разговор, — спала напористость в голосе Михеева. — Если же говорить о войсках в целом, то не дальше как осенью и зимой в директивах Наркома обороны руководящему составу Красной Армии одновременно с задачами по отработке наступательных операций обязательно, причем конкретно и подробно, указывались сложные условия и ситуации для ведения оборонительного боя.

Генерал Турков задумчиво и согласно кивнул головой.

— Обучение частей и подразделений проходит главным образом на основе боевого опыта войны с белофиннами, — пояснил он. — Наибольшее внимание уделяется наступлению с прорывом подготовленной обороны.

— Не только, Герасим Федорович, — счел нужным уточнить Михеев, вспомнив, одно из совещаний у Тимошенко. — Директивы Наркома обороны, о которых я упомянул, родились не только на основе опыта финской кампании, а, пожалуй, больше в результате анализа операций войны на Западе, прежде всего принципов проведения их германской армией.

— Да, конечно… — не подтвердил, а согласился Турков. — Мне кажется, теоретические положения, особенно касающиеся оперативной обороны, нуждаются в доработке. Тут возникает масса вопросов. И все они исходят из главной задачи: готовить войска к тяжелой войне! Исходя из опыта боев на Западе, оборона армии должна быть глубоко эшелонированной и прежде всего противотанковой. Войска должны уметь обороняться. Их надо учить этому.

Иван Иванович с живостью вставил:

— В умении обороняться я вскрыл на учении существенные недостатки. Батальоны и роты действовали неуверенно, слабой оказалась организация оборонительного боя.

— Очень даже хорошо, что вскрыли, исправляйте, это ваша обязанность, — попросту расценил Михеев и с некоторой официальностью добавил: — Однако вы ни разу почему-то не обмолвились о наступательной операции, она у вас… вроде как бы ушла на второй план.

— Мой полк на учении был противной стороной, решал оборонительные задачи, — объяснил Иван Иванович.