Комиссар госбезопасности

— Потом пусть копаются, как говорят хохлы, «нам до спыны». На границе надо обеспечить усиленные наряды. Не на один день, не на неделю даже, до особого распоряжения.

— Учли, Анатолий Николаевич. Мы занимались этим вопросом с начальником штаба Западного пограничного округа полковником Рогатиным.

— Ну раз с Рогатиным, значит, вас обеспечат в лучшем виде. Замечаний не имею по остальным пунктам плана, кроме последнего.

— Насчет захвата спрятанного оружия? — догадался Ярунчиков, не понимая, что может тут не удовлетворять.

— Да, об этом. Раз есть сведения о тайниках с оружием в Самборском лесу, достаточно ли только взять его?

— А что же еще? Отыскать все и вывезти немедленно.

— Это само собой, но не спешите вывозить. Они обнаружат нашу работу и все поймут. Только боезапас заберите, пустую тару оставьте, замаскируйте, как было. Мне думается, когда начнется операция, оуновцы потекут в лес. Незапятнанный человек туда не побежит. Пойдут с целью укрыться от преследования, вооружиться. Известно, при серьезной опасности предусматривают сбор там, где лежит оружие.

Ярунчиков понял замысел и стал что-то быстро подсчитывать на бумаге.

— Тогда у нас мало сил из внутренних войск на оцепление, надо запросить больше на Самборский лес.

— Наметьте, сколько нужно, чего выкраиваете. Этот лес может открыть непредвиденные тайны. Вместе с тем в лесу, как нигде, возможно вооруженное сопротивление. Эту опасность пусть учитывает каждый.

— Понимаю, — кивнул Ярунчиков.

— Все надо сделать без шума и демонстрации, — продолжал наставлять Михеев. — Задержанных без достаточных улик освободите сразу после окончания операции. С объяснением и прочее. Всех задержанных обоснованно концентрируйте во Львове. Особо опасных направьте в Киев. Потом решим, кого этапировать в Москву.

Доложив Михееву об оперативных делах в отделе, которые в общем-то ему были известны, Ярунчиков сразу вылетел в Киев. Михеев еще некоторое время продолжал раздумывать над планом операции — не упущено ли что? Прикинул в уме все снова и лишь тогда позвонил Наркому обороны с просьбой принять его тотчас по важному делу.

Из-за кордона вернулся Цыган. Он дал о себе знать Пригоде несколько рискованным способом, а не предусмотренным заранее — по телефону или письмом с условной пометкой о месте и времени встречи за подписью Цыганков.

Пригода увидел Антона издали на улице, когда утром шел к себе в отдел. Сухарь быстро шел навстречу, прошагал мимо, только мельком бросив на него напряженный взгляд. Было ясно — нужна встреча. Что-то неотложное заставило Цыгана так рисковать.

«Но каким образом он снова оказался во Львове? Почему так быстро вернулся из-за кордона? Может быть, его еще и не переправляли туда? Почему он не давал знать о себе?..» — с беспокойством размышлял Пригода и вдруг повернул назад, пошел быстрее, соображая, где бы им сойтись неприметно для посторонних.

Тем временем Антон, переходя на противоположную сторону улицы, разглядел среди прохожих идущего следом старшего батальонного комиссара, задержался у киоска, купил папирос, закурил, непрерывно следя, нет ли за ним хвоста оуновцев. По всем расчетам, быть его не должно. Хотя бы потому, что Сухарь выполнил серьезное задание оуновского руководства, которое исходило от абвера, тем самым еще более укрепив доверие к себе.

И все-таки поберечься от худого глаза не мешало, хотя времени у Антона и было в обрез. Поэтому, когда он увидел подходящий к остановке автобус — здесь же, рядом с киоском, — поспешил к нему. Пригода понял замысел Антона, живо направился следом.

Через остановку они шагали рядом.

— Что случилось? — первым делом спросил Пригода, не поворачивая головы. — За кордоном был?

— Оттуда пришел, Михаил Степанович. Здравствуйте!.. С приказом «самостийной братии» послали.

— Здравствуй! Что за приказ, известно тебе? — увлек разведчика за угол старший батальонный комиссар.

— Со мной он, в голове. Устно заучить велели, чтобы не попал в чужие руки. И цифровой пароль дали вместо подписи и печати. Куда проще сохранить. А если бы запрятали в пакет с сургучной печатью, тогда бы и не знаю как… Меня же на границе чуть ли не из рук в руки передали, сразу бы и приказ взяли.

— Чего и глаголить… — прервал словоохотливость Антона Пригода, сворачивая на аллею за детским садом. Спросил: — Что в приказе?

— Содержание такое: «Нулевой гриф. Сбор согласно мобпредписанию. Срок пять дней. Доклад о выполнении короткими средствами. Ждите готовность номер один. Утверждено первым. Тринадцать сорок один».

— Все? — достал записную книжку Пригода. — Давай-ка повтори.

— Я написал, — протянул Антон скрученную трубочкой бумагу. — Смысл тут такой, как я понял, слышал краешком: силы велят собирать, готовиться к выступлению. Гриф строжайше секретный. Сбор по группам. Что-то насчет переправки сюда оружия готовят. О докладе короткими средствами ничего толком не знаю.

— По рации, кодовой фразой, — пояснил Пригода, думая о том, как вовремя подготовленной оказалась операция против оуновского подполья и как неожиданно кстати подоспел с важной новостью Антон Сухарь.

А тот продолжал еще озабоченнее: