Комиссар Хольмг. Становление (СИ)

Она только подержит его в руках, чтобы проникнуться его холодом и уверенностью. Уверенность. Да. Это то, что ей сейчас так необходимо. «Я всегда поступала правильно. Меня ведет Император. Император защищает. Почему у нее так исказилось лицо? Ей страшно? Она боится… меня?»

— Что вы сделали?..

«Ничего. Я взяла его в руку и нажала на курок. Все остальное сделал он. Он решил отнять твою жизнь и сделал это. Я не понимаю, зачем ему это. Но мы не должны об этом думать. У Императора на все свои причины. Он защищает, но иногда убивает. Почему? Почему Он не защитил Рэкум? Почему не защитил Серафиму? Может, потому что Ему все равно?»

Хильдегад перевела взгляд с дымящегося револьвера на пол, где, прижав колени к животу, скрючилась агонизирующая женщина. Она лежала в растекающейся луже собственной крови, зажимая скрюченными пальцами рану на животе, пытаясь что-то сказать или просто ловя ртом воздух, с вытаращенными глазами, едва не вылезшими из орбит.

С чувством брезгливости Хильдегад Витинари подошла ближе. Она поочередно смотрела то на дымящийся ствол револьвера с небольшим глушителем на его конце, то на пол, где с ужасом на искаженном агонией лице умирала Магос…

Смотрела и думала, что пушистый ковер, привезенный по специальному заказу из Картахены, безнадежно испорчен. И что купить второй подобный станет для нее самой настоящей проблемой.

РЭКУМ. ПОСЛЕ ЗАКАТА

Было глубоко за полночь, когда гул возвращающихся боевых машин огласил окрестности Рэкума. От их рокота с разметавшимися волосами губернатор вскочила с постели, потянув за собой измятый и перепачканный, лоснящийся жирными пятнами атлас покрывала. Когда ее босые ноги коснулись влажного, чуть липкого ворса ковра, губернатор даже не заметила этого. Оставляя за собой багровые следы, она подошла к одному из окон и резко отдернула тяжелые, непроницаемые шторы, из бархата цвета алебастра с глубокими, темно-синими разводами на нем. Обнажив окна, она потянула руку впередц и, приведя в действие открывающийся механизм, распахнула створки. Хильдегад простояла так некоторое время, вдыхая полной грудью стылый, тяжелый, дурно пахнущий воздух и вглядываясь в то, что происходило на улицах города, и ее взору предстали четыре «Химеры», медленно ползущие по центральной улице Рэкума. Между ними шло десятка два гвардейцев, некоторые из которых были ранены, но не сильно. А те, кто после полученных ранений не мог самостоятельно передвигаться, сидели или полулежали на броне грохочущих машин. К кавалькаде уже спешили сестры из Миссии в сопровождении санитаров с носилками, чтобы как можно скорее оказать помощь пострадавшим.

Губернатор закрыла окно.

— Великий Бог-Император, — холодно вздохнула Витинари, прикладывая ладонь ко лбу. — Неужели все это нельзя было сделать тише и в светлое время суток.

Надежно задернув шторы, оставляя на них багряные разводы от перепачканных кровью рук, устрашающе смотрящиеся на белом с золотистой проседью бархате, Хильдегад пошла обратно. Она вновь пересекла кровавое пятно по центру ковра, и теперь карминовые следы, оставляемые ее стопами, потянулись в другую сторону

— Они тебя тоже разбудили? — спросила губернатор, подойдя к кровати и глядя безжизненными глазами в темноту.

Ответа не последовало.

— Сейчас, — задумчиво произнесла губернатор и включила изящный прикроватный светильник из оранжевой с белыми матовыми разводами соляной слюды, наполнив спальню мягким уютным кремово-золотистым светом.

— Так лучше? — спросила Витинари, вновь обращаясь к своему гостю и великодушно кивая, словно услышав одобрительный ответ. — Я оставлю немного света, чтобы тебе было не так страшно засыпать, — продолжила она, выдержав незначительную паузу, как будто общалась с собеседником. — Знаешь, я как-то привыкла, но ты… Ты ведь не такая сильная, как я. Ты еще можешь испытывать страх или дискомфорт.

Хильдегад увидела извиняющуюся улыбку на лице безмолвного гостя и улыбнулась в ответ, обезображивая свое почерневшее, почти потерявшее схожесть с человеческим лицо тем, что она посчитала улыбкой.

— Я понимаю, сначала это может показаться сложным, но потом… Потом, ты привыкнешь. Ты перестанешь бояться, как перестала бояться я. Ты все поймешь. Необходимо всего лишь немного времени, и все встанет на свои места. Поверь мне. Я знаю.

За окнами города, серые тона ночи медленно смешивались с бледно-розовыми красками рассвета. В покоях губернатора одиноко горел ночник, освещая своим тихим умиротворяющим светом Хильдегад Витинари, мирно спящую в своей кровати. Она спала, и безмятежная улыбка порхала на ее пунцовых губах. А рядом, с головой, покоящейся на плече у губернатора, лежал окоченевший труп с остекленевшими, широко открытыми глазами и застывшим выражением ужаса и боли на почерневшем лице.

День двадцать второй

ДЕНЬ 22

РЭКУМ. ПЕРЕД РАССВЕТОМ