Комиссар Хольмг. Становление (СИ)

Но, неожиданно для него самого, его колени стали ватными, глаза налились кровью, так что он перестал что-либо видеть, а в голове, мгновенно налившейся свинцом, началось гудение, постепенно перерастающие в настоящий набат. Превозмогая боль, слабость и головокружение, из последних сил Уэбб сделал еще несколько шагов по направлению к воротам. Сквозь гул и гвалт, обрушившийся на него со всех сторон, он смог различить голос одного из комиссаров.

— Ни шагу назад! Держать оборону!

«Держать оборону», — повторил про себя Уэбб, силясь добраться до ворот и стараясь проморгаться, чтобы вернуть себе внезапно исчезнувшее зрение. Но, как он ни старался, лиловые пятна, по-прежнему, застилали ему взор.

Последним, что он почувствовал, стала ударная волна от следующего взрыва, повалившая его на рокрит и принесшая благословенное забытье.

Кимдэк повернул голову и посмотрел на ворота, отделяющие рабочие кварталы от «верхнего города». Он не мог сказать, что привлекло его внимание. Это было сродни предчувствию. А через секунду, ворота взорвались каскадом стальных брызг, и оскверненные хаосом люди с ревом, полным ненависти, рванулись в образовавшуюся брешь, подобно несущейся с вершины горы лавине, мгновенно заполняя собой центральные улицы города. Они прокладывали себе путь всем, что можно было использовать как оружие и просто голыми руками. Завладевшее душами людей безумие хаоса гнало своих новоиспеченных рабов вперед, под залпы лазганов и огнеметов.

— Ни шагу назад! — закричал Кимдэк.

Болт-пистолет оказался в его руке раньше, чем он успел об этом подумать.

— Держать оборону!

Но его крик потонул в череде взрывов, раздавшихся вслед за первым. Брешь, сквозь которую прорвались охваченные ненавистью и безудержным желанием убивать бунтовщики, стала еще шире, исторгнув из себя новый поток людей. И хотя они падали, встреченные шквалом огня, по их извивающимся в предсмертных судорогах телам, продолжали идти все новые и новые одержимые. Незримые плети бога перемен хлестали их и без того иссеченный разум, повелевая убивать даже в агонии.

— Собраться! — закричал Кимдэк, понимая, что, если сейчас повести в контратаку, атака культистов задохнется.

Краем глаза, он отследил, как на правом фланге во главе группы гвардейцев держит оборону Атия Хольмг, не давая еретикам продвинуться ни на шаг вперед. И что со стороны Храма к ним на выручку спешат еще бойцы.

«Отбросим», — расстреляв боезапас болт-пистолета, Кимдэк выхватил меч, вкладывая в клинок всю мощь своей воли.

Он не почувствовал боли, когда выстрел одного из культистов, вооруженного лазганом, пробил ему горло.

«Обязательно отбросим», — подумал он, нанося еще один удар внезапно потяжелевшим мечом, видя, как гвардейцы начинают теснить проклятых культистов обратно к воротам.

«Император смотрит на нас», — он хотел сказать это вслух, но не смог. Из разорванной трахеи сильными толчками выходила кровь. Постепенно толчки становились медленнее и глуше, а звуки боя отдалились настолько, что он перестал понимать, что происходит. Пересиливая себя, Кимдэк сделал шаг вперед, чтобы вернуться в гущу сражения, и увидел прямо перед собой Золотой Трон. Его неземное свечение наполнило душу таким восторгом, какого Кимдэку никогда не доводилось испытывать. Дыхание перехватило. И тогда комиссар Джонас Кимдэк понял, что получил право остановиться, потому что прошел весь путь до конца. До самого Золотого Трона.

День двадцать четвертый

ДЕНЬ 24

РЭКУМ. ПЕРЕД РАССВЕТОМ

Она с трудом открыла глаза. Перед затуманенным взором все плыло, не давая сосредоточиться. Правый бок нещадно пульсировал болью, голова кружилась. Последнее, что Атия помнила, это как она успела развернуться, чтобы уйти от удара, нацеленного в голову, и после этого еще несколько раз выстрелить, прежде чем силовая дубина врезалась в правый бок, заставив ее упасть на колено. Она еще попыталась подняться, когда следующий, в то же место, удар, окончательно сокрушил ребра и потушил свет в ее глазах.

— Терпите, комиссар, — кто-то склонился над ней, пытаясь неумело наложить тугую повязку. — Я стараюсь помочь.

Она попыталась пошевелиться и глухо застонала сквозь плотно сжатые зубы. Кто-то помог ей подняться и дал опереться на свое плечо. Хольмг поняла, где находится, только когда они уже подходили к Храму.

— Что с мятежниками? — спросила она еще до того, как они остановились.

— Отброшены, комиссар, — выдохнул гвардеец, передавая Атию подошедшему к ним санитару. — Но, скорее всего, это ненадолго, комиссар, — добавил гвардеец с некоторым сомнением в голосе и, быстро отсалютовав, поспешил в сторону оборонительного вала, где проходил сейчас рубеж линии обороны.

Поддерживаемая санитаром, Хольмг прошла в Храм Императора. Сюда стеклись все, кто еще оставался не тронутым ересью и безумием и кто не мог находиться на передовой с оружием в руках.

— Подождите здесь, комиссар, — санитар помог Атии сесть у одной из стен, рядом с другими ранеными. — Сестры сейчас подойдут к вам.