Комиссия

- "...Сущность власти - разумный закон и порядок, а всякий человеческий закон и порядок бессмысленны без убережения людьми природы и земли..." Слушай-ка! Бывший поручик! Да кто знает сущность власти, кроме нее самой? А? Уж не ты ли? Или, может быть, вот этот мужик? - протянул он руку вперед, указывая на кого-то - не то на Дерябина, не то на Калаш-никова. - Почему не на службе? - И еще раз повторил: - Почему поручик не на службе?

- Освобожден по ранению!

Начальник отряда помолчал, спросил у Пилипенкова, имеется ли у Смирновского свиде-тельство об освобождении. Пилипенков гаркнул, что имеется, сам видел, своими глазами.

- Ну, ну. Дезертир по закону! - кивнул офицер. - Отлично!

- Прошу вас... - возразил ему Смирновский, но офицер крикнул:

- Мол-чать! Последняя должность на службе?

- Командир стрелковой роты.

- Почему участвовал в шайке, командир стрелковой роты?

- Я участвовал в органе общественного самоуправления!

- Само-управление! Где? В деревне Лебяжке! Она что - не в России, твоя Лебяжка?

- Она - в России. Именно поэтому крайне необходимо...

- Мол-чать! Отвечай на вопросы! Кто из вас убил вашего сообщника Устинова? Николая? Ты это сделал, бывший поручик? В этакой бандитской шайке, называемой Комиссией, почему бы и не сделать? Тут у вас один другого стоит - разбойники! - Офицер передохнул, чуть подумал. - Ну, наплевать! Хоть бы и все перебили друг друга - для нас меньше хлопот.

- Я требую...

- Мол-чать! - И неожиданно тихо, даже задумчиво, начальник отряда обратился сначала ни к кому, куда-то в сторону, потом - к Смирновскому. Вольности всё! Всё - они! - Он был заметно младше Смирновского, но, сокрушенно покачав головой, сказал: - Вольности, молодой человек! Спроси меня: почему я здесь? В этой мерзкой деревушке? В берлоге из берлог? Потому что - проходил через это. Разве попал бы я сюда, если бы не отрабатывал за них, за вольности! И ты, молодой человек, бывший поручик, тоже отработаешь! - Голос начальника отряда служебно изменился, и, встав по стойке "смирно", он обратился к чеху:

- Как думает господин Тимошек?

- Трид-сать! - кивнул тот. Потом подумал: - Господин поручик Смирновский - трид-сать - мало... Господин поручик Смирновский, офицер русской армии, должен был воевать с общим врагом, с Германией должен! Освобождать славян от германского ига! А он? Он в Лебяжечке? А Чехия? А Галица? Сербия? Они оказались в немецком плену. Да? Мало трид-сать... Ано, господин Смирновский. Мало? Вам? Я тоже поручик. Я знаю - мало! Я вам сказать - нечестно бросать союзников!

- Вы-то, господин поручик чешской армии, не воюете с Германией? Вы тоже - в Лебяжке?

- Мне воевать с Германией помешать большевик. Вы большевик? Ано?

- И всю войну, все четыре года, вам тоже мешал воевать с Германией большевик? Сербам же никто не помешал!

- О! О! Тогда немного больше делать шомполов... Тогда - сорок! Сорок, и больше нет! - И чех улыбнулся доброжелательно, с пониманием.

- Ну вот, граждане Комиссия, - тоже усмехнувшись, сказал начальник отряда, - легко отделались: всем по тридцать шомполов, поручику Смирновскому за особые заслуги - сорок! Погода не соответствует, морозец, заголяться неприятно. Ну, сибирячкам к морозу не привы-кать! Кузьмин?!

- Слушаю, вашбродь! - отозвался солдат от дверей.

- Тебе - всё понятно? Повторять не надо?

- Понятно, вашбродь!

- Люди - на площади? Лебяжинские граждане-товарищи?

- Ни один прочь не отпущен. Перекрыты все переулки и ворота!

- Исполни живенько! Конский рацион у тебя имеется?

- Конский, ваше благородие, имеется!

- Через час выступим обратно на Барсуково! Пилипенков?!

Пилипенков откликнулся, начальник отряда приказал ему объявить членам лесной охраны, чтобы в течение суток сдали оружие и подписки о невыезде из Лебяжки. Начальник отряда и еще хотел сказать что-то Пилипенкову, его перебил Смирновский:

- Разрешите из бумаг Лесной Комиссии показать вам одну? Оч-чень любопытную! Из которой вы многое поймете!

Начальник отряда кивнул, офицер-чех кивнул тоже, сказал: "Давай!" - и Смирновский подошел к столу, начал торопливо перебирать стопку бумаг.

- Сейчас, сейчас! - говорил он при этом глухо, как будто чужим голосом. - Сейчас! Сию минуту найду!

Члены Комиссии, стоя плотно друг к другу в полутьме угла, молча следили оттуда за быстрыми движениями рук Смирновского, и Дерябин сказал шепотом: "Выкручивается, поручик-то! Предает, сволочь!"

Офицер-чех, сидя за столом и положив руку на маузер, поторапливал Смирновского, кивал ему головой: "Ну! Ну! Ано?" И вдруг Смирновский с невероятной быстротой всем туловищем ударился ему в бок, и тот упал навзничь, оставив маузер на столе. Раздался выстрел. Еще один.

- Бегите! - перехваченно крикнул Смирновский. - Беги...