Комитет охраны мостов

Вот он — седой старик сорока трёх лет — сидит за рулём и упирается взглядом в автомобильное стекло. Вот он же — ещё лет на пять старше — гонит что есть мочи по 60 лет Октября с тайной надеждой, что какой-нибудь лесовоз или другой большегруз неловко попятится, вывалит на полосу Аслана свой нелепый зад, и времени принять его во внимание уже не останется. Хлоп-хлоп. Но лесовоза всё нет.

А вот кто-то, только отдалённо похожий на Аслана — неопределённого возраста и со смазанным перекошенным лицом — сидит на камне около бегущего тонкой струйкой ручейка. А рядом с ним, по-турецки поджав под себя ноги, раскачиваясь и что-то тихо напевая, — Светлана.

Это «стакан», с удивлением узнал Аслан, самый центр города. Что это мы делаем на «стакане»?

Делать здесь действительно было нечего. Вокруг ошивались неформалы.

Это такое специальное место, Аслан, может, даже знал об этом, пока был живой. А может, и нет.

Это не важно. Всё уже не важно.

Это музыка из «Шерлока Холмса»; наверное, когда-то нравилась — иначе зачем? За ней (из неё?) голос. Чужой, ничего не значащий, но почему-то по имени. «Ас-лан», «Ас-ла-ан!».

— Ты меня слышишь?! Мы с тобой в одной лодке.

— Да, — сказал Аслан в трубку, — в лодке.

Слова будто утеряли вес: они ничего не отвечали и ничего не спрашивали. Они сами слипались вместе и сами же разлетались в буквенную пыль.

— Просто приезжай. Или скажи, где тебя найти — подберут.

— Да, — сказал Аслан, — ехать надо.

Он надолго закрыл глаза, а когда открыл, всё то, что он хотел растворить, расплавить и вытолкнуть в сон, снова набежало на глаза. В трубке монотонно звучал голос. Аслан поморщился и даже подёргал плечом, чтобы его сбросить.

— …где тебя подобр…

— Света, — позвал Аслан, поняв, что не видит её поблизости. Её и не было. — Света потерялась, — сказал Аслан в трубку.

— Понятно, — вздохнули в ответ. — Где ты сам?

Аслан опять закрыл глаза.

— …Давид тебе не простит! — закричала трубка.

Аслан удивился. Давид и так его не простил, что уж теперь. Но то, что трубка плюётся в Аслана такими диковинными словами, его удивило.

— Я на «стакане», — сказал он, вслушиваясь в звук своего нового голоса — звук как у расколовшейся ольхи, которая выкрикивает своё последнее слово.

— Не уходи никуда только!

Аслан никуда и не уходил. Вокруг него бродили какие-то дикие люди, парень в рваных джинсах всего в нескольких шагах бил гитару с криком «Мы — лёд под ногами майора!». Кто-то включил телефон, чтобы послушать рэпера Хаски.

Аслан не подключался к этому звуковому ветру. Вообще ни к чему. Одной шестьдесят четвёртой, а может, даже сто двадцать восьмой частью соображения он интересовался у себя, не надо ли пойти искать Свету. Но доставка ответа не работала.

Какой-то высокий кудрявый дурень что-то у него спросил. Дёрнул Аслана за плечо, отшатнулся. Исчез. Появился другой. Потом никого. Надолго никого.

Наконец, какие-то — непонятно, сколько их было — схватили Аслана под руки и потащили неизвестно куда.

Аслан принял. Аслан снова закрыл глаза.

Змеиное молоко

Она некоторое время разглядывала его, когда он уже открыл глаза.

Сидит на краю кровати. Высокая, не длинные, но и не слишком короткие рыжие волосы, круглые очки. Сейчас разве такие носят? Или именно такие сейчас уже и носят? Чем-то похожа на старшую сестру отца. Вот только тётка рисовала себе густые брови.

— Я надеюсь, ты к нам уже совсем вернулся, — сказала она, спрыснув своё лицо школьного завуча суррогатом добродушия. — Меня зовут Женя.

Аслан, всё ещё очень медленно, поводил глазами по комнате и спросил себя: почему в больнице такой приличный потолок? Может, он попал в Институт проблем Севера? Не раз слышал, что там совсем другие палаты, не то что в «тысячекоечной».

Но почему нет других кроватей? И почему на стенах портреты?

Аслан постарался взобраться шеей-спиной по подушке, сжал-разжал руки — получилось, значит, они на месте. А ноги?

— Я мать Даши Лапиной, — сообщила гостья.

Он слышал это имя. Даша Лапина. Даша. Ну да, конечно, плачущая девочка, чуть старше Анюты. На суде к ней даже вызывали врача, потому что она начала задыхаться. Сказали — астма.

Аслан вспомнил. Аслан сжал зубы.

Рыжая — похоже, что хозяйка, — удовлетворённо кивнула.

— Соображаешь всё-таки.

Вздохнула, пересела на стул напротив Аслана и сразу как-то опала, уронила плечи.

— Ты быстро уехал, Аслан, — сказала она усталым голосом, — не ожидала от тебя. И сам расклеился, и подругу свою упустил.

Аслан дёрнулся, ещё раз огляделся.

— Светлана где?

— Пока не знаю. Но найдём.

— Зачем меня забрали?

— Затем, что ты хотел слишком дёшево разменяться. Я думаю, вместо этого ты можешь помочь нам. День подожди — и сам решишь, что дальше. Уехать успеешь. Давай пока короткий бриф, а поговорим завтра, я тоже устала. Значит так: ты в моём доме, это рядом с Удачным. Кроме нас с тобой, здесь другие родители — ты их видел в суде. Но с ними мы знакомы давно, а с тобой вот познакомились только сегодня. Ты слишком дичком держался всё время: даже в автосервисе твоём не знали, где ты живёшь, после того, как всё продал и съехал со съёма в Солонцах.