Комитет охраны мостов

Их никто не остановил, когда они стали подниматься на ступени краевой администрации. Даже не обратили внимания. Делегация, наверное. Тут часто делегации. Вот и с большой волосяной сетью. Наверное, такие делегации должны быть.

Они остановились. Они стали цепью.

— Это комитет! — тихо, но отчётливо сказала Женя.

Махнула, и отряд развернул, раскрыл, набросил и раскатал сеть так, чтобы никакой дороги мимо неё от Серого Дома не было.

Женя наклонилась и положила здоровой рукой в центр волосяной паутины маленький окровавленный свёрток.

Какой-то выглянувший в этот момент из Серого Дома костюм в ужасе втянулся обратно в здание.

Зарядил дождь. Тяжёлыми снайперскими каплями он стал бить по пятерым оцепеневшим людям, которые закончили всё, что было положено, и пока ещё не осознали, что дальше. Если оно вдруг есть.

Их стало стегать порывами внезапно поднявшегося ветра, будто Зимний Прокурор решил остановить их на последних подступах. Кто-то заслонился, кто-то закрыл глаза. И только Виталий шагнул вперёд и поставил перед свёртком, который уже начало утаскивать погодой в сторону, банку с огоньком внутри. А прямо к ней прислонил — лицом к крайадминистрации — большую серебристо-золотую доску, которую издалека можно было бы даже принять за икону.

Светлана обернулась и с ужасом увидела снегурок. Они скалились, выходя из своей машины с синей мигалкой. И их было не две, а куда больше. Хотя куда уж больше тех двух.

Что-то внутри Светланы требовало немедленно крикнуть, сознаться, что она здесь, что она привела, что у них с собой… Но Светлана изо всех сил пробовала держаться.

Виталий зажёг охотничьи спички и раздал их остальным. Тут важно запалить пропитанную сеть в момент, когда он… они в ней окажутся.

Женя не сомневалась. Она знала наверняка.

— Выходи, — шептала Женя. — Покажись, сволочь.

Никита так себе помнил, как оказался за пределами «Excellence». Вроде бы ему что-то вкололи. Потом всё плюшевое: подушки, люди, слова. Кто-то длинно и говорливо улыбается. Духи. Приторно-сладкие — прямо в нос.

Клац!

Как в ухе щёлкает маленькими щипцами. Вроде бы это закрылась дверь такси. Очень недолгого такси.

Снаружи холодно и сине. Сине, как синие люди. Предъявите. Вы находитесь. В розыске.

— Неповиновение законным требованиям сотрудников полиции, — рыгнули над ухом.

И похохотали-поклокотали.

В суде, куда его привезли для избрания меры пресечения, горел тусклый свет, и никого не было. В крошечном зале с полом в остатках пластиковой советской «плитки» Никита сел на первый ряд деревянных откидных сидений и уставился в стену. Глубоко-глубоко в чёрной воде, которая затопила голову, пузырьком всплыло соображение про надо бы позвать адвоката. Но это казалось настолько мелким и несущественным на фоне Лены, что Никита даже не стал додумывать мысль.

Один из синих ушёл искать судью, второй сел на соседний с Никитой ряд.

Ожидание тянулось и тянулось.

Синий сторож включил на смартфоне новости. Там клекотали на почти неизвестном языке незнакомыми голосами. Никита не прислушивался, но всё равно слышал.

Он вдруг осознал, что если его сейчас определят в камеру, то там наверняка по стене будет ползти радио, а то даже телевизор. И из них день и ночь будет капать, струиться, бить фонтаном вот такое же и даже хуже. Никита хотел зажать уши руками, но тут узнал голос.

Он, конечно, не поверил этому узнаванию. Попробовал его отогнать, отбросить. Потом всё же прислушался. Снова не поверив.

Баха говорил. Он воскрес из мёртвых, чтобы вещать из телевизора. И чтобы о нём вещали. Говорили — «провокатор спецслужб», «наживка».

— Хрена… — сообщил неизвестно кому — самому себе, невидимому божеству, Никите — синий сторож. — Вот они замутили!

— Провокатор! — повторил телефон.

Это было слишком длинное слово для весёлого фотографа в бороде и бейсболке.

Никита должен был почувствовать ярость. Или сжаться от ужаса. Или всё равно не поверить. Крикнуть: «враньё!». Но вместо всего этого он снова подумал о Лене. Что, если она единоутробная сестра Бахи? Только не на «Комитет», а на Ружинского. Или всё-таки тоже на «Комитет»?

«Если они хотят, чтобы был „Комитет“, у них будет „Комитет“»? Так она говорила. И вот — уже совсем настоящий — со стрельбищем, деаноном, конституцией. А Ваня и Ислам знают, или это «Комитет» и на них? Или они сами Бахи?

Заглянул первый синий.

— Пошли, — сказал, — в другом зале будет.

Никита послушно пошёл, продолжая перекатывать в голове тяжёлую воду мыслей.

В коридоре тоже не горела часть ламп, мало что можно было различить. Передний сторож куда-то канул, задний не вышел из зала.

Никита поозирался и стал ждать, когда за ним придут.

Из дальней двери показался какой-то мужик. Как и все здесь — форменный. Вышел, погремел ключами, понасвистывал. Пошёл вразвалочку по коридору встречным курсом. Никита с некоторым удивлением определил на нём полковничьи погоны.

Подойдя почти вплотную — Никите даже захотелось сделать шаг назад, — полковник подмигнул и негромко сообщил:

— Тебе привет от хозяйки. Дуй в посёлок Удачный, там есть для тебя дело.