Коммандо

Салли заорал. Не то чтобы у него была буйная фантазия, но воображения хватило, чтобы нарисовать крайне неприятную картину: телефонная будка, переворачиваясь, падает вниз, с высоты третьего этажа. Стекло с хрустом вываливается, и его окровавленный труп, вылетев через оконный проем, замирает на полу, у самой двери. Лица у Салли больше нет, вместо него — ало-бурое месиво. Пальцы скрючены, тело выгнулось под каким-то неестественным углом, потому что позвоночник тоже сломался при ударе о телефонный аппарат.

О, боже! Нееееееееееееееет!!!

Нет, Джон не собирался бросать будку вниз. Салли был нужен ему живым и, желательно, в здравом уме. Кабина грохнулась об пол — стекло действительно вылетело, а блондин рассек себе щеку, — и замерла, представив для обозрения всем желающим белое лицо «весельчака».

Салли, тихонько завывая, начал выбираться наружу, через окно, заливая костюм и пол кровью, обдирая руки, не выпуская, однако, пистолета.

В ту же секунду на Джона вновь навалились полицейские. Разом человек двенадцать. Они повисли у него на плечах, на шее, на руках, стремясь повалить, скрутить, удержать, лишить возможности двигаться. Метрикс не мог, да и не хотел, допустить этого. Пригнувшись еще ниже, лишив полицейских равновесия, он резко, словно мощная пружина, выпрямился, разбросав нападающих с той легкостью, с которой пущенный сильной рукой кегельбанный шар сбивает кегли…

…Борджи не успел понять, что произошло. Сжимая в руке «атташе-кейс», толстяк вылетел из кафетерия, затравленно оглядываясь по сторонам. Со всех сторон к нему бежали полицейские. По крайней мере, ему так показалось. В мозгу засела острая заноза…

( Этот ублюдок Салли навел копов!!! Облава!!! Ловушка!!!)

…даже сейчас Борджи мог бы спокойно развернуться и уйти. Просто уйти, обливаясь потом, дрожа от страха, но целым и со своим чемоданчиком.

Полицейские были уже совсем рядом. Толстяк видел их перекошенные лица, и выдержка изменила ему.

Выхватив из-за пояса пистолет, он выстрелил в ближайшего охранника. Пуля ударила копа в горло, чуть выше воротничка голубой форменной рубашки. Кровь брызнула тонкой струйкой из перебитой гортани, оставив на кителе черное мокрое пятно. В последнюю секунду Борджи успел заметить желтый отблеск летящей гильзы, а затем жуткой силы удар снес ему половину затылка. Тело толстяка швырнуло животом на парапет. Уже гаснущее сознание с каким-то удивлением отметило, что в холле собралась огромная толпа, тычущая пальцами в его сторону. Вторая пуля развернула Борджи и перебросила через перила.

Он даже увидел, как раскрылись замки чемодана и деньги посыпались вниз темно-зеленым шелестящим дождем. А потом и сам Борджи отправился в бесконечный полет… в смерть, в холод, в темноту.

…А Салли, выбравшись, наконец, из будки, задыхающийся, перепуганный до полуобморочного состояния, кинулся к лифту. Кто-то заорал за спиной:

— Замри!!! Стой, сукин сын!!!

А следом сухо ударил выстрел. Салли почувствовал жаркое дуновение, опалившее его щеку, развернулся и, не целясь, нажал на курок…

…Бэт Джордан первым заметил, как парень из телефонной будки бросился наутек. Видимо, ему было куда торопиться, потому что лицо блондина выглядело очень испуганным. Но полицейского куда больше волновал пистолет, который беглец сжимал в руке. Бэт ни на секунду не усомнился, что парень носит его незаконно. Иначе чего бы ему улепетывать. Полицейский достал свой «магнум» и заорал что было сил, стараясь перекрыть шум потасовки:

— Замри! Стой, сукин сын!!!

Но блондин и не думал останавливаться. Напротив, припустил еще быстрее, и тогда Бэт выстрелил. Он бы, конечно, достал «этого засранца, мать его». Конечно, достал бы, если бы в этот момент кто-то не толкнул его в спину. Рука дернулась почти незаметно, но вполне достаточно, чтобы пуля прошла мимо цели. Совсем чуть-чуть, но мимо. Бэт выругался и, не меняя позы, большим пальцем взвел курок еще раз. В ту же секунду чертов блондин обернулся и выстрелил.

«Он даже не целится, этот говнюк, — подумал Бэт, — даже не целится».

Что-то сильно толкнуло его в грудь и, опустив глаза, он с удивлением увидел расплывающееся на рубашке темное пятно. Горячая струйка потекла по животу, а у самого ремня голубая ткань начала пропитываться бурой влагой.

«Господи, — вдруг подумал полицейский, — это же кровь. Этот ублюдок попал в меня! Он же попал в меня, мать его!»

Тело его обмякло, колени подогнулись, и Бэту захотелось лечь. Ненадолго, просто отдохнуть. Кровь продолжала заливать тело. Теперь она просочилась под форменный ремень и скатывалась по ногам в ботинок. Голова у полицейского закружилась. Его бросило вбок и вниз, но ему удалось удержаться на слабых неуклюжих подпорках-ногах.

«Сейчас я встану, — вяло подумал Бэт. — Вот, сейчас».

Но он не встал, а, наоборот, легко повалился на пол, уже не воспринимая окружающего мира. «Магнум» выпал из руки. Чей-то каблук наступил охраннику на пальцы, но Бэт уже был мертв и ничего не почувствовал.