Коммандо. Бурский дневник бурской войны

Как и на большинстве железных дорог в Южной Африке, ограда проходила с обеих сторон железнодорожной линии, сделана она была из толстой проволоки, которую надо было перерезать, чтобы лошади могли пройти. Единственным инструментом в нашем распоряжении был большой напильник, и с ним мы с моим товарищем, молодым парнем по имени Верстер, попробовали перерезать проволоку, в то время как наши ждали в ста ярдах позади. Звук от трения напильника о натянутую проволоку оказался слишком громким, и. не успели мы перерезать одну проволоку, часовой, который оказался в двадцати ярдах от нас, снова окликнул нас и выстрелил. Мы вскочили на лошадей, чтобы вернуться к своим, но наши лошади стали путаться в проволоке, которая лежала на земле. Приближаясь к железной дороге, мы этого не заметили, но теперь мы попались, а звон пустых консервных банок, привязанных к проволоке, пугал наших лошадей. К этому добавилась стрельба из блокпоста, который оказался в нескольких ярдах от нас и который мы в темноте приняли за груду камней. Стрельба из винтовки с такого расстояния всегда дело неприятное, а когда находишься на испуганной лошади, запутавшейся в проволоке — это неприятно вдвойне, и, если было бы чуть светлее, чтобы солдаты видели, куда стрелять, нас непременно убили бы. Но было так темно, что они стреляли не по нам, а на звук. Верстер сумел все же выпутаться, но мою лошадь застрелили и она упала, придавив меня. Я смог расстегнуть подпругу и вытащить седло из-под убитой лошади, и мы, спотыкаясь, помчались к нашим товарищам, которые свистели и кричали, но стрелять опасались из страха задеть нас. Шетландский пони оставался с ними, так что я бросил на него седло и мы поскакали прочь от солдат, которые продолжали палить наугад в полной темноте. Мы проехали по дуге, вновь приблизились к ограде и снова попытались ее пересечь, но едва начав пилить проволоку, услышали звук шагов, бегущих по шпалам, поэтому оставили попытки перейти дорогу этой ночью. Ночь мы провели за холмом и, когда рассвело, оказалось, что мы ближе к английскому лагерю, чем думали. Мы едва успели оседлать лошадей, когда за нами погналось около ста человек, но мы смогли от них оторваться и добраться до холмов Бумплаатс. Мой пони показал себя на удивление хорошо.

Поскольку английские всадники через некоторое время вернулись, мы остановились у небольшого кладбища, где были похоронены английские солдаты, убитые в произошедшем здесь сражении между сэром Гарри Смитом и бурами в 1848 году. Это кладбище представляло для меня некоторый личный интерес, потому что чуть не привело моего отца к потере поста президента Оранжевого Свободного Государства, еще когда я был ребенком. Задолго до этого британское правительство установило надгробные камни по павшим солдатам, с надписью: «Убит в бою против мятежных буров». Многие из этих камней с течением времени развалились на части, и мой отец приказал изготовить точные их копии с такой же надписью. Это оскорбило многих патриотов, считавших слово «мятежник» оскорбительным, и мой отец едва не проиграл очередные выборы. Я же запомнил кладбище Бумплаатс по другой причине — пока мы здесь отдыхали, ко мне подошел фельдкорнет Бота и сказал, что он со своими людьми несколько дней обдумывали вопрос о Капской Колонии и просят меня от этой затеи отказаться. Произошедшее прошлой ночью окончательно развеяло их сомнения и все, кроме меня и Бусмана, объявили о своем решении вернуться к горам Винбург.

Мы сказали, что не для того так далеко забрались, чтобы возвращаться, и пойдем в Кап, даже если нам придется идти вдвоем. Обсуждения и уговоры продолжались несколько часов, но в конце концов Бота со своими людьми, к которым присоединились двое моих друзей-немцев, Хааз и Полачек, сели в седла и поехали прочь, оставив нас одних.

Мы с Босманом провели ночь возле кладбища, чувствуя себя так подавленно, что даже костер разводить не хотелось. Утром оказалось, что наши лошади ушли так далеко, что их не было видно. На их поиски мы потратили пять часов, а когда вернулись к тому месту, где оставались наши седла и все имущество, то ничего там не было. Это было очень серьезно, потому что без седел и припасов прожить было нельзя. Судя по следам, воров было двое, оба конные, но кто это был — буры или англичане — мы не знали, но решили пойти за ними. Мы осторожно двигались по следам на лошадях без седел, и, пройдя таким образом около десяти миль, увидели двух человек, сидевших у костра под холмом. Мы подошли к ним пешком достаточно близко, чтобы можно было выстрелить в них раньше, чем они убегут. Оказалось, что это два бурских мальчика с соседней заставы, и все наши вещи были тут же. Они сказали нам, что подумали, что это вещи английских разведчиков. Это было явной ложью, и мы сказали им все, что о них думаем. От этих ребят мы узнали, что в пятидесяти милях отсюда, в холмах за Риет-Ривер, находится коммандо генерала Херцога, и решили пойти туда.