Читаем Комментарии полностью

Но не ради подобных символичных знаков равенства писал свои стихи Алексей. Символическое никогда не являлось для него самоцелью. Оно выступало лишь в качестве предлога для возникновения текста и было для него подобно признакам, по которым геологи отыскивают в недрах нефть, руду или другие полезные ископаемые. Ведь символическое всегда возникает там, где пропущено звено трансформации, где имеют место два плана бытия, но сцепка, обеспечивающая выворачивание одного в другой и обратно, пропущена.

Именно ощущение такого зияния передано Алексеем в не менее программном стихотворении «Минус-корабль». Пристально, до рези в глазах, вглядываясь в «стрелочки связей и все случайные скрепы» и «на заднем плане изъян», который «силу в себя вбирал», сквозь типологию символического, сквозь сбои в гиперреальном, он дотягивался до собственно реального. Этот «минус-корабль» и был метафорой той недостающей сцепки, в отсутствии которой безжизненный пейзаж, совмещающий архетипическую пару – небо и землю, дуалистически разделенную линией горизонта, всегда остается в рамках гиперреального. Вот для чего понадобился Алексею «минус-корабль» – для восполнения этого в буквальном смысле изъяна и разрушения невозмутимо абстрактной линии горизонта, дабы восстановить связь между искусственно разделенными планами бытия и через эту связь воссоединить их с реальностью. И это присутствовало практически во всех его стихах.

В объемных и нарядных «Новогодних строчках», где он демонстрировал новый для себя качественный уровень владения материалом, снова два плана – символическая условность карнавальных персонажей и узнаваемая в своей бытовой достоверности действительность. И центр их совмещения – лирический герой. Если прибегнуть к терминологии самого Алексея, лирический герой здесь – «плюс-корбль» в маскарадном костюме Деда Мороза, физически ощущающий издержки своего двусмысленного положения вплоть до: «Мне щеки грызет борода на клею».

Синхронно написанию «Новогодних строчек» Алексей увлекался барокко, в основе эстетики которого заложена обреченная на неудачу попытка тотального распространения гиперреального, выразившаяся в свое время в строительстве буколических деревень Марией Антуанеттой, ледяных крепостей Анной Иоанновной, в женитьбе карлов, переодевании слуг в сатиров и нимф, т.е. во всех своих избыточных ухищрениях превратить мифологическое в реальное, «раскавычить книгу» (термин А.Таврова).

Но не эти ухищрения занимали Алексея. Его лирический герой, скорее, хочет побыстрей снять костюм Деда Мороза, чем навсегда остаться в нем. В большей степени в барокко его притягивала наглядная ограниченность гиперреального, в полной мере проявившая себя в барочной эстетике, чей лейтмотив – это трагедия Щелкунчика, обреченного в дневное время суток превращаться в беспомощного деревянного болванчика, что особенно очевидно, когда в «Новогодних строчках» дело доходит до перечисления игрушек в мешке Деда Мороза. Здесь уже не нужно доказывать, что гиперреальное не больше себя и не может подменить собой реальности: «Кукольный полк. Трехчастный шаг. Отведи от них руку – сраженье спит».

Вот в чем состоит чудесная игра с гиперреальным. Приложи к нему руку, придай ему подвижности, и его уже не отличишь от реальности. Мы все, не особо отдавая себе отчет, играем в эту игру. И только Алексея завораживал не сам процесс игры, а момент приложения и отнимания руки, оживления гиперреального и тут же возвращение его в исходное неодушевленное состояние.

Едва ли не ради этого акта отведения руки от игрушки писались им его стихи. Ради наглядности преображения, когда то, что только что было исполнено жизни и содержания, вдруг превращается в бессмысленный и безвольный предмет. И гиперреальность становится равной самой себе. Вот почему этот акт и есть самое реалистичное из того, что нас окружает. Реальнее любых отстраненных и абстрагированных знаний, которые когда-нибудь обязательно дают сбой. Тем более, что все они – прямое продолжение этого акта.

Еще очевидней это становится в «Я жил на поле Полтавской битвы». В известном смысле – это масштабное расширение «Новогодних строчек». Здесь тоже два плана – синхронный и исторический. И здесь они тоже соединены лирическим героем, фактом его проживания на этом обозначенном в заглавии поле. И здесь Алексей продолжает играть в свою занимательную игру – прикладывать и отнимать руку от изобретаемых им игрушек, от чего его собственные стихи напоминают пушку, описанную в главе «1.2. Первая пушка»:

Первая пушка была рассчитана на любопытство врагаи число частей ее – по числу врагов.
Перейти на страницу:

Похожие книги

100 знаменитых людей Украины
100 знаменитых людей Украины

Украина дала миру немало ярких и интересных личностей. И сто героев этой книги – лишь малая толика из их числа. Авторы старались представить в ней наиболее видные фигуры прошлого и современности, которые своими трудами и талантом прославили страну, повлияли на ход ее истории. Поэтому рядом с жизнеописаниями тех, кто издавна считался символом украинской нации (Б. Хмельницкого, Т. Шевченко, Л. Украинки, И. Франко, М. Грушевского и многих других), здесь соседствуют очерки о тех, кто долгое время оставался изгоем для своей страны (И. Мазепа, С. Петлюра, В. Винниченко, Н. Махно, С. Бандера). В книге помещены и биографии героев политического небосклона, участников «оранжевой» революции – В. Ющенко, Ю. Тимошенко, А. Литвина, П. Порошенко и других – тех, кто сегодня является визитной карточкой Украины в мире.

Валентина Марковна Скляренко , Оксана Юрьевна Очкурова , Татьяна Н. Харченко

Биографии и Мемуары