Комментарий к роману Чарльза Диккенса «Посмертные записки Пиквикского клуба»

Уосель, которым Уордль потчевал своих гостей (гл. XXVIII), подающийся, согласно древнему английскому обычаю, в объемистом сосуде в особо торжественных случаях, в частности в Сочельник и под Новый год, есть не что иное, как подслащенный эль, в который бросают печеные яблоки, мускатный орех и тосты (ч. 49). Возникновение обычая связывают с рассказом о саксонке, которая, по приказанию отца, вышла чествовать на пиру британского короля с чашей вина и со словами wass-heil (откуда современное wassail — уосель), что значит «будь здоров»; существовало обыкновение на приветствие «будь здоров» отвечать «пей на здоровье» (drinc haile). У. Хон, английский писатель начала XIX века, издававший своеобразные ежегодники, в которых были собраны всевозможные сведения по фольклору, старинным английским обычаям, древностям и т. п., прослеживает историю уоселя и делает следующие общие выводы, характеризующие национальную преемственность в отношении «выпивки» феодальной и буржуазной Англии (The Every-day Book by W. Hone, 1827; New Year's Day): «Из уоселя мы можем извлечь некоторые отличающие нас черты. Англичанин ест не больше француза, но он растягивает Святки на целый год. По обычаю предков, он уважает крепкие напитки. Он почитатель пива, наслаждается «жирным элем»; он любит лучший лондонский портер с двойным X и недоволен, если не может получить стаута[94]. В общем, он любит посидеть и побездельничать. Посадите англичанина «за трубкой» и кувшином пива, и он будет сидеть, пока не лишится возможности встать. Сперва он молчит; но лишь только обнажается дно его сосуда, он не прочь завязать разговор; когда он вновь наполняет сосуд, его холодность начинает таять, и он становится говорлив; чем чаще он приказывает «еще раз наполнить», тем он делается болтливее; а когда он совсем растаял, его речь льется потоком. ‹...› Процесс поглощения пищи влечет за собой более важный процесс поглощения напитков: крепкого портвейна, хереса, горячительных. Это послеобеденное занятие длится пять или шесть часов, иногда больше. ‹...› Сохраняя уосель наших предков, мы пытаемся закалять свое тело так же, как они это делали; но мы — существа другого рода, воспитанные иными способами, со способностями и умом, которые поразили бы прежние поколения больше, чем мы были бы поражены их могучим сложением, появись они среди нас. Они проводили время, охотясь в лесах и добывая тем пищу, или, вооруженные с головы до ног, бились, рискуя жизнью. У них не было бухгалтерий, гроссбухов, коммерции, годовых отчетов, писания писем, печатания, гравирования, они не склонялись над пюпитрами, не сжигали «полночного масла», а вместе и мозгов, они не знали наших финансовых расчетов и сотой доли наших общественных обязанностей и забот; а мы по их примеру устраиваем уосель и удивляемся, что не так сильны, как они. Во времена Нимродов не было ни Попов, ни Аддисонов. — Самый совершенный пережиток уоселя сохранился в обычае некоторых корпоративных фестивалей. Председательствующий встает к концу обеда и пьет из сосуда, обыкновенно серебряного, держа при этом сосуд двумя руками за ручки, приделанные по обеим сторонам его; тостмейстер (см. IX Беллер) провозглашает, что председатель пьет за “здоровье собратьев из чаши любви”. Чаша любви, которая есть древний сосуд уоселя, затем переходит к соседу председателя с левой руки, затем к его соседу с правой руки, и так обходит всех вкруговую. Каждый пьющий встает и, повернувшись лицом к председателю, пьет из чаши любви».

В 1858 г., после одного из публичных выступлений Диккенса, когда он читал свою «Рождественскую песнь в прозе», ему была преподнесена серебряная чаша для уоселя, которую он выделил в своем завещании, передав ее во владение старшему сыну Чарльзу.

IX. ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА «ЗАПИСОК ПИКВИКСКОГО КЛУБА» И ВСТАВНЫХ ЭПИЗОДОВ

АЙЗЕК — полицейский шерифа (ч. 42), который доставил миссис Бардль во Флитскую тюрьму (гл. 42, XLVI).

АЛЛЕНЫ:

АРАБЕЛЛА Аллен — к концу романа супруга м-ра Уинкля (гл. 25, XXVIII; 26, XXX; 28, XXXII; 34, XXXVIII; 35, XXXIX; 43, XLVII; 44, XLVIII; 45, L; 47, LII; 49, LIV; 50, LVI; 51, LVII).

БЕНДЖАМИН (Бен) Аллен — ее брат, медик (гл. 26, XXX; 28, XXXII; 34, XXXVIII; 35, XXXIX; 43, XLVII; 44, XLVIII; 45, L; 47, LII; 49, LIV; 51, LVII). — Отличался предрасположением к магдалинизму (от имени Магдалина, слезно кающаяся), т. е. к состоянию слезливой сентиментальности, особенно под влиянием вина.

Их ТЕТКА — старуха, живущая в Клифтоне (гл. 34, XXXVIII; 35, XXXIX, 44, XLVIII).

Ричард АПУИЧ — зеленщик, «обыкновенный» присяжный, включенный Специальное (ч. 41) жюри на процесс м-ра Пиквика (гл. 30, XXXIV).

Пьяненький АРЕСТАНТ распевавший в камере, куда попал м-р Пиквик в первую ночь пребывания во Флитской тюрьме (гл. 37, XLI).

АРЕСТАНТЫ «бедной стороны Флитской тюрьмы» (гл. 38, XLII):

Помещик,

Старик,

Девочка,

Женщина и др.

АТТОРНЕЙ Хейлинга, в рассказе м-ра Бембера «Об эксцентрическом клиенте» (гл. 18, XXI).