ale slouzit budu c'isari p'anu do roztrh'an'i tela – см. комм., ч. 1, гл. 1, c. 34.
Кроме всего прочего, фраза замечательна еще и тем, что впервые в романе Швейк произносит свое излюбленное и по мере развития действия буквально прирастающее к его образу выражение: осмелюсь доложить («Poslusne hl'as'im», чешский эквивалент «Ich melde gehorsam». В мультиязычной Австро-Венгрии языком армии был исключительно и только немецкий. Опять же, это не относится к венграм, имевшим право в своих частях самообороны использовать родной венгерский.
Годик (HL 1998) сообщает, что согласно статье 94 австрийского служебного устава (Sluzebn'y r'ad pro cis. а kr'al vojsko, 1909 года, он же Dienstreglement), любое устное обращение военнослужащего должно сопровождаться непременным «осмелюсь».
В романе фраза неизменна, как шаблон. В повести встречается еще один вариант: Poslusne pros'im. Осмелюсь обратиться.
«Апо, svanda, poslusne pros'im, svanda to byla».
Да, шутка, осмелюсь обратиться, это была шутка.
И, что любопытно, в сугубо гражданской обстановке, во время следствия и суда.
Конвоиры ведут бравого солдата Швейка на Градчани. См. комм., ч. 1, гл. 6, с. 71.
Мала Страна (Mal'a Strana) – четвертый исторический район Праги, расположен на левом западном берегу Влтавы под холмом, на котором стоят Градчани. Если Старе и Нове Место – районы по своему духу преимущественно буржуазно-чешские, то Мала Страна место скорее немецкое со значительной долей домов и садов чешского дворянства.
Маршал Радецкий (Radeck'y Jan Josef V'aclav hrabe z Radce, 1766–1858) – выдающийся австрийский полководец чешского происхождения. Герой наполеоновских, а позднее итальянских компаний. Памятник ему, знаменосцу, взорлившему над головами верных воинов, отлитый из трофейных итальянских пушек, стоял с 1858 года (BH 2012) на нынешней Малостранской площади (Malostransk'e n'amest'i), тогда площади Радецкого (Radeck'eho n'amest'i). Памятник защитнику монархии и ее герою был снесен чешскими патриотами в бурный период установления первой республики, в 1918-м. Ныне на этом месте ничем не примечательная платная стоянка.
Надо заметить, что от Стршелецкого острова, где Швейк был признан симулянтом, до Градчан есть более короткий и прямой путь, нежели через Малостранскую площадь. Предположительно тюремная больница находилась там же, где и гарнизонный суд с тюрьмой – Капуцинская ул, 2 (Kapuc'insk'a ulice, c. 2): ч. 1, гл. 8. Хотя не исключено и то, что тюрьма и больница были в соседнем здании на Лоретанской площади (Loret'ansk'e n'am. cp. 181). В любом случае, если
можно было сразу с Кармелитской (Karmelitsk'a) свернуть на Бржетиславову (Bretislavova), не доходя до площади доброй сотни метров. Но, чтобы Швейк мог облегчить и потешить душу воинственным призывом, Гашек подкинул ему этот щедрый крюк туда, а потом обратно по Нерудовой (Nerudova).
ГЛАВА 8. ШВЕЙК – СИМУЛЯНТ
С. 87
Собственная госпитальная судьба вольноопределяющегося Ярослава Гашека этого не подтверждает. В Ческих Будейовицах добрейший госпитальный главврач Петерка (Peterka) готов был лечить писателя, да и не только его одного, буквально до бесконечности, но, увы, во время очередного многодневного исчезновения «выпил – проснулся в Путиме» возникло дело о предполагаемом «дезертирстве», и вернувшегося Гашека пришлось волей-неволей признать здоровым. См. комм., ч. 2, гл. 2, с. 327.
Вообще же, в первый раз в больницу Гашек попал еще в Праге, сразу после мобилизации, не успев даже тронуться к месту службы в Ческие Будейовици (31.01-9.02.1915). Сохранилась история болезни (RP 1998).