Комментарии к жизни. Книга третья

Не только собственности, но и во всякого рода взаимоотношениях. Ничто не может существовать в изоляции. Жизнь — это взаимоотношения, и ум имеет наделенные законом права в его отношениях к людям, идеям и вещам. Этот личный интерес и отказ создать фундаментальную революцию в пределах себя является началом ухудшения ума. Большинство умов консервативно, они сопротивляются переменам. Даже так называемый революционный ум консервативен, так как, однажды добившись революционного успеха, он также сопротивляется перемене. Сама революция становится его безусловным правом. Даже при том, что ум, будь он консервативный или так называемый революционный, может разрешать некоторые модификации на краях его деятельности, связи, в центре он сопротивляется всякому изменению. Обстоятельства могут заставлять его уступать, приспосабливаться с болью или с непринужденностью к различным рамкам, но центр остается твердым, и именно этот центр вызывает увядание ума.

«Что вы подразумеваете под центром?»

Разве вы не знаете? Вы ищете описание этого?

«Нет, сэр, но через описание я смогу прикоснуться к этому, прочувствовать это».

«Сэр, — вмешался отец, — разумом мы можем осознать тот центр, но фактически большинство из нас никогда не сталкивалось с ним лицом к лицу. Сам я видел его, ловко и тонко описанного в различных книгах, но я никогда в действительности не сталкивался с ним. И когда вы спрашиваете, знаем ли мы его, я могу только сказать, что я не знаю. Я только знаю его описания».

«Это снова наши наделенные законом права, — добавил друг, — наше закоренелое желание безопасности, которое мешает нам узнать тот центр. Я не знаю моего собственного сына, хотя я жил с ним с младенчества, и я знаю даже меньше того, что намного ближе, чем мой сын. Чтобы знать это, нужно смотреть на это, наблюдать это, слушать это, но я никогда так не делаю. Я всегда спешу и, когда иногда я смотрю на это, я имею разногласия с этим».

Мы говорим о старении, ухудшении ума. Ум вечно строит рамки его собственной уверенности, безопасности его интересов. Слова, форма, выражение могут меняться время от времени, от культуры к культуре, но центр личного интереса остается. Именно этот центр заставляет ум ухудшаться, каким бы внимательным и активным он ни был снаружи. Этот центр — не фиксированная точка, а различные точки в пределах ума, так что это сам ум. Улучшение ума или перемещение от одного центра до другого не изгоняет эти центры. Дисциплина, подавление или возвеличивание центра только устанавливает другой на его месте.

Теперь, что мы подразумеваем, когда говорим, что мы живы?

«Обычно, — ответил сын, — мы считаем себя живыми, когда говорим, смеемся, когда есть ощущения, деятельность, конфликт, радость».

Итак, то, что мы называем жизнью, — это принятие или «восстание» в пределах рамок общества. Это движение в пределах клетки ума. Наша жизнь — это бесконечный ряд болей и удовольствий, страхов и расстройств, желаний и накоплений, и когда мы рассматриваем ухудшение ума и спрашиваем, возможно ли положить этому конец, наше исследование — также в пределах клетки мнения. И это жизнь?

«Боюсь, что мы не знаем никакой другой жизни, — сказал отец. — Когда мы становимся старше, удовольствия сокращаются, в то время как печали, кажется, увеличиваются. И если вообще кто-то есть вдумчивый, этот кто-то осознает, что ум постепенно ухудшается. Тело неизбежно стареет и познает распад, но как предотвратить это старение ума?»

Мы ведем беспечную жизнь, и к концу ее мы начинаем задаваться вопросом, почему ум распадается и как остановить этот процесс. Конечно же, что имеет значение — так это то, как мы живем в наши дни, не только, когда мы молоды, но также и в среднем возрасте и в течение преклонных лет. Правильный образ жизни требует от нас гораздо больше интеллекта, чем любая профессия для добычи средств к существованию. Правильное мышление существенно для правильного проживания.

«Что вы подразумеваете под правильным мышлением? — спросил друг.