Комментарии к жизни. Книга третья

Общество всегда находится в состоянии вырождения. Нет совершенного общества. Совершенное общество может существовать в теории, но не в действительности. Общество основано на человеческих взаимоотношениях, мотивированных жадностью, завистью, алчностью, мимолетной радостью, стремлением к власти и так далее. Вы не можете улучшить зависть — она должна прекратиться. Наложить цивилизованное покрытие на насилие с помощью лицемерия идеалов не означает окончание насилия. Обучать студента соответствовать обществу — это только поощрять в нем ухудшающееся побуждение быть в безопасности. Восхождение по лестнице успеха, становиться кем-то, получать признание — это сама сущность нашей вырождающейся социальной структуры, и быть ее частью — значит ухудшаться.

«Вы предлагаете, — спросил преподаватель довольно тревожно, — что нужно отказаться от мира и стать отшельником, саньясином?»

Сравнительно легко и по-своему выгодно отказаться от внешнего мира, от дома, семьи, имени, собственности. Но совсем другое дело положить конец, без всякого повода, без обещания счастливого будущего внутреннему миру амбиций, власти, достижения и по-настоящему быть как ничто. Человек начинает не с того конца вещей и поэтому вечно остается в смятении. Начните с правильного конца, начните с ближнего, чтобы идти далеко.

«Не должна ли быть внедрена определенная практика, чтобы покончить с ухудшением, этой неэффективностью и ленью ума?» — спросил мужчина, занимавший правительственную должность.

Практика или дисциплина подразумевает стимул, получение результата, а это разве не эгоцентричная деятельность? Стать добродетельным — означает процесс личного интереса, приводящего к уважению. Когда вы взращиваете в себе состояние ненасилия, вы все еще являетесь жестоким, но под иным названием. Помимо всего этого, имеется другой фактор вырождения: усилие, во всех его утонченных формах. Это не означает, что мы защищаем лень.

«О боже, сэр, вы, наверное, все отнимаете у нас! — воскликнул мужчина, занимавший правительственную должность. — А когда вы отнимите все, что же от нас останется? Ничего!»

Творчество — это не процесс становления или достижения, а состояние бытия, в котором полностью отсутствует эгоистическое усилие. Когда «я» делает усилие, чтобы отсутствовать, «я» присутствует. Всякое усилие со стороны этой сложной вещи, названой умом, должно прекратиться, без всякого повода или стимула.

«Это означает смерть, не так ли?»

Смерть по отношению ко всему, что известно, что является «я». Только когда полностью весь ум утихнет, появляется творческое, не имеющее названия.

«Что вы подразумеваете под умом?» — спросил художник.

Сознательное, также как подсознательное, скрытые укромные уголки души, также как разумные частицы ума.

«Я послушала, — сказала молчавшая леди, — и теперь мое сердце понимает».

Пламя недовольства

В раннем утреннем солнечном свете листья дерева прямо за окном создавали танцующие тени на белой стене комнаты. Дул нежный ветерок, и те тени никогда не успокаивались. Они были настолько же живыми, как сами листья. Один или два потихоньку двигались с изяществом и непринужденностью, но движение остальных было сильным, судорожным и беспокойным. Солнце только что взошло из-за лесистого холма. День не будет жарким, потому что бриз дул с севера, от заснеженных гор. В тот ранний час царила удивительная тишина, тишина дремлющей земли, прежде чем человек начнет свой тяжкий труд. В пределах этой тишины было слышно визжание попугаев, безумно летящих к полям и лесам; в пределах нее были хриплые крики ворон и щебетание множества птиц; в пределах нее были отдаленные гудки поезда и звук фабричного свистка, объявляющего час. Это был час, когда ум был столь же открыт, как небеса, и столь же чувствителен, как любовь.

Дорога была очень переполнена, и люди, идущие по ней, едва обращали внимание на автогужевой транспорт; они, было, с улыбкой отступали в сторону, но сначала должны были посмотреть вокруг, чтобы увидеть, кто позади них делал так много шума. Ехали велосипеды, автобусы и телеги с волами и люди, тянущие более легкие телеги, загруженные мешками с зерном. Магазины, продавая все, что человек мог захотеть, от иголок до автомобилей, разрывались из-за обилия людей.