Комментарии: Заметки о современной литературе

«А зачем его искать среди букеровских лауреатов, – пожалуй, возразят мне. – Премия консервативная, формальные поиски не приветствует, молодых не жалует. Да и роман – жанр отцветающий. Не здесь живет литература».

А где она живет? О поэзии я разговор не веду – там свои законы. Что же касается прозы, то в орбиту Букера как раз попадает почти все. Вон учредили Антибукера в качестве авангардной альтернативы, ну и много наскребли? Милая, трогательная, взывающая к состраданию (болезнь ребенка – это всегда больно), но самым непритязательным образом написанная повесть Варламова, с которой Антибукер начался, – это что, вызов Букеру? Как началось – так и продолжилось. Лучшая находка Антибукера – «Хуррамабад» Андрея Волоса, увлекающая читателя, однако не какой-то там формальной новизной или стилевым совершенством, а, скорее, экзотикой (русские в Таджикистане). А самое смелое решение Антибукера – наградить детектив Акунина. Но мне кажется, что умный литературовед Чхартишвили скорее обидится за литературу, чем обрадуется за Фандорина, если того провозгласят главным героем последнего литературного десятилетия ХХ века.

Кто еще обойден вниманием Букера? Пелевин с «Чапаевым и Пустотой» и «Поколением „П“? Я, кстати, нахожу его прозу крайне занятной, а феномен Пелевина вообще требует изучения. У Пелевина поразительный дар – улавливать носящиеся в воздухе модные идеи и, подобно мощному ретранслятору, стократно их усиливать. Но что еще остается от этих романов, кроме упрощенного буддизма, грибов-галлюциногенов и метафоры о невсамделишности нашей жизни? Культовый роман – это не знак качества. Самым культовым романом в истории русской литературы был „Что делать?“ Чернышевского.

Другое модное имя – Сорокин, за «Сердца четырех» которого проголосовали немногочисленные продвинутые читатели «Книжного обозрения», принеся победу в пиаровской акции «Народный Букер»? Сама поставила в 1992 году «Сердца четырех» на третье место в шорт-листе. Я и сейчас считаю, что это лучший роман Сорокина – по стремительной динамике действия, мастерской имитации тогда еще живых стилей, запоминаемости персонажей (потом пошли совершенно бесплотные герои «Романа» и совсем уж виртуальные кадавры «Голубого сала»). Но чтоб выставить этот роман от имени литературы на том страшном литературном суде, что напророчила Толстая?

Кстати, о Толстой. В последнем Букеровском листе фигурирует «Кысь». Чрезвычайно изящное литературное изделие. Брюссельские кружева. Я имею в виду не женскость занятия, а виртуозность плетения словесного узора. Но кружева – это даже не одежда, это только ее украшение.

Конечно, я составила, в конце концов, свой список, поставив на первое место «Андеграунд, или Герой нашего времени» Владимира Маканина. Роман мне нравится. В свое время я написала о нем в «ЛГ» большую статью – не буду повторяться. Но спустя какое-то время известный филолог в связи с этой статьей спросил меня вскользь: «А что, роман Маканина действительно так хорош? Надо читать?» И у меня не хватило духу сказать безоговорочное «надо»…

Вот это «надо читать?», возможно, и отличает те произведения, которые входят в культурный код человечества, от многих других, хорошо написанных, умных, достойных. Одни можно читать, а можно и не раскрывать, другие – не знать стыдно. (Как в свое время объяснила 15-летняя особа родителям, нехотя позволившим дочери пойти на свидание с 16-летним молодым человеком и изумленным стремительностью ее возвращения: «Да о чем с ним говорить? Он даже „Мастера и Маргариту“ не читал). И, похоже, ничего того, что было бы стыдно не прочесть, литература за минувшее десятилетие не произвела.

Да весь этот «Букер десятилетия» не больше, чем литературная игра, предвижу возмущение. Как можно на столь зыбком основании делать серьезные выводы? Где критерии оценки? Соглашусь – игра. И уж если мы ее затеяли, то ничего не остается, как применить те же правила к прошедшим эпохам (да простят меня за профанацию серьезные литературоведы). Тут и критерии прояснятся.