Коммод. Шаг в бездну

На востоке, правда, можно было столкнуться со строптивыми соседями, например, с Парфией. За нею лежала Индия, где было множество враждующих между собой княжеств, наконец, Китай, где его отца называли Ан — дун. Интересно, скоро ли весть о молодом цезаре дойдет до китайцев и как они назовут его? Впрочем, это пустяки. Они живут далеко — за пустынями, за горами, так что о них можно забыть. Разве что пользоваться шелком, доставляемого из этой дали и не брать их в расчет.

Другое дело людишки, проживающие здесь, под самым боком. Не те, что ночами просиживают в тавернах, а, заработав или выманив асс — другой, бегут в лупанарий, а более спесивые, выстроившие себе роскошные особняки, считающими допустимым хулить и посмеиваться над хозяином.

Ладно бы только посмеивались…

Он повернулся к Клеандру.

— Сколько верных людей мы имеем в сенате?

— Треть из пятисот сенаторов.

— Маловато. Ничего, скоро мы уравняем счет.

Император в последний раз бросил взгляд на Вечный город, зевнул.

— Знаешь, раб, я ведь скоро женюсь.

Клеандр не смог скрыть удивления.

— Кто же ваша избранница?

— Не знаю, — император еще раз зевнул, подергал пальцы. — Клавдия Секунда обещала подыскать невесту. Хорошая у Бебия жена. Итак, что решили насчет Лонга?

— Наместником в Паннонию. Господин, может, лучше поставить Бебия во главе преторианской гвардии? Самая достойная кандидатура.

— С ума сошел, раб! Разве можно гордеца и чистоплюя ставить на такую должность.

— Он — верный человек.

— Он верен императору, римскому народу, долгу, и, лярвы его знают, чему еще. Но только не Луцию Коммоду Антонину. То есть и мне тоже, пока я император. Или, точнее, хороший император. Я не уверен, что словоблуды из сената не сумеют убедить его, что в интересах государства необходимо сменить цезаря. Пусть командует в Паннонии, там он на своем месте. Дать ему не более двух легионов войск. III Августов, его, так сказать, родной, немедленно отправить в Африку на прежние квартиры. Предупреди Бебия, чтобы в оба глаза следил за германцами. Мне война совсем ни к чему.

— Но оставлять Таррутена Патерна префектом претория — это смертельная угроза! — воскликнул Клеандр и тут же предложил. — Тогда, может, Квинт Эмилий Лет?

— Ни в коем случае! Оставить в Риме — да! В претории? Возможно. Полагаю, вторым или третьим трибуном, это как раз то, что надо. Вот что еще — этого строптивца Сальвия Юлиана необходимо немедленно оторвать от верных ему легионов. Отправь ему приказ как можно скорее прибыть в столицу. Здесь не спускай с него глаз.

Коммод сделал паузу, прошелся по комнате, потом продолжил.

— Пертинакса наместником в Британию. Подальше от Рима. Помпеяна по причине ветхости в Рим, пусть присматривает за женушкой. Где у нас Септимий Север?

— Наместник в Сицилии.

— Пусть пока там и наместничает. Клодий Альбин пусть остается к Каппадокии. Ульпий Марцелл, как доносят верные люди, неплохо справляется в Африке, пусть продолжает. Вот что еще, срочно пошли в Аквитанию императорского гонца с приказом Тигидию Переннису прибыть в столицу. Пусть не торопится, сдаст дела и следует обычным порядком. И самое главное — вечером актрису Цитеру ко мне.

Глава 4

В конце августа прибывший в Бурдигалу (Бордо) военный курьер из Виндобоны передал Виктору Матерну весточку с родины. Верные люди в письме сообщали о пожаре, при котором погибли его мать и сестра; о том, что власти быстро свернули расследование по этому делу. Осмотреть усадьбу друзьям и соседям не разрешили. На следующий день пожарище запахали, хотя свидетели утверждали, что дом занялся сразу в нескольких местах. Это было странно, так как было объявлено, что пожар возник от небрежного обращения с огнем. На словах курьер передал, что ночью возле дома видели каких-то людей, кое-кто утверждал, что узнал в них императорских рабов. Тела обеих женщин похоронили под надзором городского декуриона. Что еще сообщил курьер, никто кроме Матерна, не знал.

До самого праздника поминовения Октавиана Августа (3 — 12 октября) Виктор ходил как в воду опущенный. Замкнулся, начал сторониться товарищей, при первой возможности отправлялся в леса на охоту. В ту пору долина Гарумны (Гаронны) была густо покрыта лесами, деревеньки были редки, и местные — будь то кельты или иберы — не очень-то жаловали солдат. Однако с Матерном спелись, пускали ночевать, давали приют.