Коммуна, или Студенческий роман

А лучше летнего ночного моря, как известно, не может быть ничего.

Если достаточно долго плыть летним ночным морем, то в какой-то момент, устав, переворачиваешься на спину и ощущаешь бесконечность. Бездна сверху, бездна снизу. Везде. Но это просто слова. И они останутся для вас просто словами ровно до тех пор, пока вы не поплывёте в ночное летнее море и, устав, не перевернётесь на спину…

Они вернулись на берег и сидели, пока не начало светать. Прибоем к ногам Примуса вынесло медузу. Он подхватил её за купол:

Я отыскал сокровища на дне —
Глухое серебро таинственного груза,
И вот из глубины прозрачная медуза
Протягивает щупальцы ко мне!

Скользящей липкостью сожми мою печаль,

С зелёным хрусталём позволь теснее слиться…
…В раскрывшихся глазах мелькают только
                                            птицы,
И пена облаков, и золотая даль.[49]

– Ну, ты прямо как Козецкий!

– Вот глупая девчонка! – Он зашвырнул медузу в море. – Я ей про золотую даль. Бесконечную золотую даль, позволю себе заметить. А она мне – про дядь Вову. Он, кстати, самое что ни на есть сокровище. Пусть и неказист с виду, как та медуза… Ладно, план есть план. Если моя девочка желает сегодня совершить обход наших любимых лестниц, то моя задача – сделать сей обход максимально комфортным. Так что сейчас мы катимся домой, моемся в Тонькином душе, пару часов спим, а потом покупаем бутылку коньяка, пару бутылок минеральной воды и топаем по лестницам до полного и окончательного истощения сил и совести! Пошли наверх, ловить фару! По, мать-мать-мать, лестнице! Эту можно в сегодняшнем списке пометить как пройденную?

Да. План есть план.

Начали они с лестницы, ведущей от Шахского дворца к Приморской улице. Не такой широкой и не такой известной, как Потёмкинская, но исхоженной за эти годы множество раз. Немного поцеловались в парке под Приморским бульваром, сделали по глотку коньяка прямо из бутылки, сбежали вниз, прошлись до подножия самой главной одесской лестницы и поднялись к Дюку. Салютовали ему бутылкой со скамейки. Затем спустились вниз по следующей – ведущей к «Сказке». Подкрепились пирожными и бурдой, что тут называли «кофе», как приличные. И даже махнули по коктейлю со страшным названием «Оргазм».

– Термоядерная смесь! – смеялась Поля. – Похоже на смесь спирта «Рояль» с вареньем или сиропом неизвестного происхождения!

– Такова она и есть, природа оргазма! – Примус менторски поднял вверх указательный палец. – Ещё не прошла охота обходить любимые лестницы, моя прелесть? Если что – наш коммунальный очаг прямо по курсу…

– Ты не собьёшь меня, демон-искуситель! – хихикнула Полина. – Продолжим наш пеший ход!

Продолжили. Спустившись через парк Шевченко на Ланжерон.

– Эту мы считаем или нет? А то, может, зайдём, отметим? Жрать, признаться, очень хочется. – Они остановились около недавно открывшейся как раз в уютном прилестничном уголке шашлычной.

– Очень даже считаем! Мне тоже хочется. И так пахнет, что я бы сейчас съела даже угли!

После жёсткого, уксусного, но всё равно прекрасного шашлыка подниматься вверх по лестнице, ведущей к переулку Веры Инбер, было нелегко. Но справились. Наверху упали в траву и уронили в себя ещё по глотку коньяка.

– Что следующим пунктом?

– Спустимся на Лермонтовский пляж.

– Фуф! Слава богу, спуск.

– Да. Но поднимемся – по лестнице Отрады.

– Ты окончательно решила меня сегодня ухайдокать, моя ласточка?

– После этого мы долго будем просто идти пешком. До Дельфина. И там просто спустимся. И опять – просто пешком до Аркадии.

– В Аркадии нет лестниц!

– Да. Поэтому мы не будем никуда подниматься и потопаем аж до Девятой Фонтана.

– И поднимемся… И поднимемся… – Примус талантливо изображал неподдельный ужас. – И поднимемся… наверх… там? По лестнице, ведущей вверх на Девятую Фонтана?

– Да. И хорош паясничать! Ты даже не вспотел.

– Не за себя боюсь.

– Если я чего решил…

– …то выпью обязательно. В твоей упёртости, деточка, я никогда не сомневался. Огласите ваш план до конца, чтобы я точно знал, сколько мне осталось жить!

– Дойдём по верху до Четырнадцатой. Съедим по мороженому с сиропом. И спустимся вниз. Затем к лестнице, ведущей к Амбулаторному переулку, по ней вверх. Затем медленно, спокойно…

– …на трясущихся ногах…

– …спустимся, не торопясь, на Золотой Берег…

– Аллилуйя! Безо всяких лестниц!

– И дойдём до плит Монастырского пляжа. Там искупаемся, надерём мидий, поджарим их, съедим и допьём коньяк. Всё.

– Всё?

– Всё.

– Совсем?

– Ну, посмотрим. Если народу не будет…

Около полуночи Примус и Поля сидели на плитах Монастырского пляжа у небольшого костерка, устроенного между двумя кирпичами. На сплошь дырявом от ржавчины листе железа шипели и раскрывали створки мидии.

– Лёшка! Это так восхитительно! Кстати, уже на Девятой я думала, что умру. Хорошо, что заставил меня.