Коммуналка 2: Близкие люди

— Здесь? — кажется, этот человек что-то такое ощутил, что ему категорически не понравилось.

— Здесь, — подтвердила Астра, коснувшись стены.

Дело не в обоях.

В самом месте, принявшем ее, позволившем пустить корни и сохранившем их, такие слабые, изуродованные. Дело в бабушкиной силе, что пропитала стены и потолок, и каждую-то вещь в комнате Астры. Дело в песнях Эвелины, не в тех утренних распевках, которые многих раздражали, но в других, которые она напевала под настроение. И когда напевала, то все в квартире замолкали, тихо открывали двери, чтобы было лучше слышно, и сидели, слушали, вбирали ее силу и тоску.

В самой Эвелине.

В Калерии.

В Ниночке с безобразным ее легкомыслием и эклерами, которые она исподтишка совала Розочке, хотя после хмурилась и делала вид, что не желает иметь ничего общего с дивами. В Ингваре.

Сестрах Красновских.

Даже в Антонине, которая всем врала, но… она имеет право на свою тайну.

Астра вдруг отчетливо поняла все это, о чем пыталась рассказать еще бабушка, но не нашла правильных слов. А может, просто сама Астра не готова была слушать.

Главное, теперь она поняла.

И улыбнулась.

И сказала человеку:

— Это мой дом. Мое место.

А человек вдруг попятился, прижимаясь к стене, словно увидел перед собой что-то… страшное? Или удивительное? Лицо его стало таким… беспомощным.

— А то, что вы хотите, — сейчас, чувствуя, что становится целой, почти как там, в лесу, Астра могла позволить себе великодушие. — Это не лечится. Это ваша природа. Ее не исправят даже дивы. Но вы это знаете.

И по бледности, залившей его лицо, поняла: знает.

— Я… я могу заплатить, — он схватил Астру за руку. — Сколько скажете… только… я не могу так больше! Я… это не природа. Это не может быть природой! Это противоестественно и…

Его глаза вспыхнули.

— Вы просто не хотите! Как остальные! Треклятые твари…

Астра стряхнула пальцы его, что получилось легко.

Покачала головой.

— Надо просто принять себя, — поделилась она обретенным вдруг знанием. — Таким, как ты есть.

— Да что ты…

— Астра? Простите… — Матвей появился вдруг, и хрустнула, рассыпалась защитная пелена, закрывавшая коридор. — Все хорошо?

— Да, — Астра улыбнулась.

А что? У нее как раз было все хорошо. Или будет. Обязательно будет.

Сдавленный всхлип за спиной заставил Матвея обернуться.

— Кажется, — сказал он. — Вы слишком много выпили. Вызвать вам такси?

 

— …дорогая, ты пойми, что дело не во мне! Дело в науке! — Чуднов говорил жарко и страстно, прижимая Викторию к себе. И еще недавно она была бы счастлива, теперь же только и думала о том, как бы избавиться от тяжелых душных этих объятий. — Подумай, чего я добьюсь! Чего мы добьемся вместе с тобой! Мы уедем не в Ленинград, в Москву… нам дадут квартиру, дачу…

Квартиру хотелось.

Дачу тоже.

Только не с ним и не такой ценой.

— Никто ничего не узнает, — он поглаживал плечо Виктории, полностью увлеченный безумною своей идеей. — Сколько здесь людей! Сейчас еще выпьют, танцы начнутся. Тебе всего-то надо, что вывести девочку…

— И что с ней будет?

Нет, к дочери соседки Виктория любви не испытывала. Честно признаться, она в принципе не испытывала любви к детям, тем паче посторонним, а уж эта конкретная была надоедлива и раздражала несказанно. Но это еще не значит, что Виктория готова причинить ей вред.

— Что? — в глазах Чуднова ей виделся туман безумия.

— С девочкой что будет?

— Я тебе дам конфету. А ты ей. Она уснет. Пока спрячем на чердаке, я смотрел…

…даже так?

И отчего Виктория не удивлена, скорее уж ей мучительно любопытно, что еще она упустила в этом вот человеке.

Милый?

Рассеянный?

Одержимый наукой?

И ведь всё правда, особенно про одержимость.

— Я приготовил сундук. Там одеяла лежат. Укутаем. Она не замерзнет. Чердак соединяется с соседним подъездом, а потому можно будет спуститься тихонько.

Теперь он говорил тише, и руки разжал, но отступить себе Виктория не позволила.

Сволочь.

Какая же сволочь! И не было никакой случайной встречи в библиотеке. И не было архива, который ему нужен, книг. Но была одна дива. И наверняка он сперва пробовал познакомиться с нею, но Астра не заметила. Она вообще редко обращает внимание на людей.

Тогда-то он решил поискать иные варианты.

Ее, Викторию.

Обида подкатила к горлу, запирая дыхание.

— Потом я позвоню… ее заберут, доставят в лабораторию.

— И дальше что?

— Какая разница? — он искренне удивился ее интересу. — С девочкой будут работать. Мы должны изучить особенности их силы, понять, как у них это все получается.

Чуднов махнул рукой, показывая, что именно ему интересно.

— Главное, что, если ты мне поможешь, мы будем вместе. Я женюсь на тебе. Хочешь, уже завтра распишемся?

Нет.

— Конечно, — Виктория выдавила из себя улыбку. Ей вдруг стало страшно, потому что в спокойных глазах Чуднова теперь виделось самое настоящее безумие, то самое, которое сперва не заметно, но тем и опасно. Она ясно осознала, что если откажется, то умрет.

Здесь и сейчас.

Что он, подобравшись к цели столь близко, не отступится.

— Умница, — Викторию ущипнули за щеку. — В конце концов, это все пойдет нам на пользу.