Коммуналка: Добрые соседи (СИ)

Женщина стиснула зубы.

Теперь, чувствуя опасность для сына, она подобралась, сосредоточилась… почти вырвалась даже.

— Экая вы… но все равно рассказывайте.

И она заговорила. Ненавидя себя за слабость, за беспомощность, готовая откусить язык, но не имеющая сил это сделать. Слово за слово. И еще…

Святослав слушал.

Спокойно.

Отрешенно даже. И вновь вспомнилось, как его учили этой самой отрешенности, позволяющей оставаться над чужими эмоциями. Да и над собственными, которые он привычно задвинул на край сознания. Потом, позже позволит себе и гнев, и ярость.

И остальное.

Женщина замолчала. Беседа далась ей нелегко. Она вспотела, и согнулась, и дышала тяжело. А изо рта потянулась ниточка слюны.

Она сглотнула, с трудом подняла руку, подбирая эту нить.

— И вы вправду думаете, что у вас получится? — поинтересовался Святослав. — Впрочем, можно не отвечать, это я так… размышляю вслух.

Она дернула головой.

— Не важно. Разберемся и с этим проектом, и с тем… идиотом, которому он в голову пришел, — Свят шагнул ближе. — А что до вас, то вы сейчас пойдете домой и скажете сыну, что возвращаетесь. Что не желаете иметь ничего общего ни с дивой, ни с вашей внучкой. Вы ведь даже не считаете ее своей внучкой, верно? И, если бы она не понадобилась вдруг вашему… ублюдку…

Ее перекосило.

— …вы бы о ней и не вспомнили. Вот и замечательно. Вы просто забудете о ней, ясно…

Ненависть.

Какая чистая, незамутненная, пусть и недолгая. Она понимает, что ничего-то ему, Святославу, не сделает, и это незнакомое ей доселе чувство собственной беспомощности пугает ее до одури.

— А если кто-то вдруг попытается расспрашивать вас о девочке, скажете правду. Что знать ее не желаете. И не знаете. И не хотите иметь с ней ничего-то общего. Понятно?

Она кивнула.

— Вот так… идите… закрывайте глаза и…

Святослав развернул ее к двери и подтолкнул.

— Идите… вы просто проходили мимо и решили заглянуть, но поняли, что зря. Ясно?

На улице шел дождь, мелкий и затяжной. И этот дождь осел россыпью капель на седых волосах.

— Идите. И не стоит возвращаться, — тихо добавил Свят, добавляя к словам еще каплю силы, закрепляя этот ее панический страх. — Вы же не хотите встретиться со мной вновь?

Она не хотела.

И когда дверь закрылась за ее спиной, Святослав ощутил изрядную волну облегчения.

Надо будет Астру предупредить и успокоить заодно. Или… нет, быть того не может, чтобы эту глупость в работу приняли. Скорее всего, речь идет об инициативе одного чересчур рьяного партийного работника. Вот только стоило признать, что выглядела эта инициатива весьма привлекательной.

— Доброго дня, — Святослав толкнул дверь, и к запахам каши и мяса добавился еще один, сладко-шоколадный. Так пахнет какао, то самое, сладкое до слипшихся зубов, с пенкою на стакане, которая жуть до чего противная, и потому пьешь с краешку, осторожно, чтобы не проглотить ее ненароком.

Женщина в белом халате никуда не исчезла.

Она смотрела на Святослава мрачно и руки на массивной груди скрестила.

— Дети спят, — сказала она. — У нас тихий час.

— Еще ведь рановато…

Она ничего не ответила, только губу выдвинула. А из соседней комнатушки донесся тихий смех, который сменился визгом, а затем и плачем.

— Идите, — разрешил Святослав.

Она вздохнула.

— Неугомонные, — прозвучало это устало. — Глаз да глаз за ними… но ребенка все равно не отдам. Не положено.

— Раз не положено, то и не надо.

Святослав улыбнулся и, заглянув в глаза, пусть и не такие красивые, какие-то грязновато-бурые, в мелких зеленых крапинах, велел:

— Отдохните.

— Я…

— Отдохните, — сейчас он старался действовать мягко, аккуратно. — Вам нужно отдохнуть. Всем нужно отдыхать… спите.

Святослав подхватил это неудобное чересчур тяжелое тело и усадил на пол.

— А что вы делаете? — поинтересовался кто-то. Из двери торчала лысая голова с оттопыренными ушами. — А она потом ругаться будет?

— Всенепременно.

Рядом с этой головой возникла другая, тоже лысая. И третья. И… кажется, зря Святослав обвинял почтенную женщину в предвзятости. Профилактикой педикулеза она охватила не только Розочку, но и всю группу.

— Она всегда ругается, — веско заметил мальчишка в растянутом свитере, надетом поверх старой рубашки. И вытер рукавом нос. Шмыгнул. — И есть заставляет. Все. А я не хочу все. Не лезет.

Он хлопнул ладонями по тощему животу.

— Есть нужно, — Святослав прижал пальцы к толстой шее. — А Розочка где?

Дети зашумели, кто-то кого-то толкнул, кто-то пискнул, но стоило Святославу сделать шаг, как все они разом смолкли, уставились круглыми глазенками, в которых было равно опасения и любопытства.

— А Наталья Питиримовна велела говорить, что ее нету.

— Совсем нету? — Святослав наклонился, но мальчишку это не испугало.

— Совсем, — бодро соврал он.

— И даже в кладовке?

Из-за мальчишкиного плеча выглянула еще одна голова, тоже лысая, пусть и с легким полупрозрачным пухом отрастающих волос.

— В кладовке есть! — радостно сказала девочка.

Во всяком случае, Святославу подумалось, что это именно девочка. А вот парень не обрадовался.

— Дура!

— Сам дурак! — девочка пихнула локтем, но получила по носу.