Коммунисты

Новые отношения между людьми… После обеда Нестор отправился к Леронам, на другой конец Ланса. Так странно было видеть знакомый город, в котором хозяйничали теперь фрицы. Все очень просто: они расположились там, где у англичан и у французов были всякие управления и штабы. У штабов повадки, как у собак, — где одна подняла ножку, туда и другая бежит. В центре города на каждом углу останавливали, проверяли документы. Около рудничной конторы была толчея. Нестор перешел через железнодорожное полотно по мосту Цезарины и свернул на улицу Поль-Бер. Леонар Лерон работал на шахте № 9 и жил поэтому в поселке Сен-Теодор. Собственно, Нестор шел не к самому Леонару — от этого товарища толку мало, ничего не желает делать. Зато жена его совсем из другого теста. Когда началась война и партия была запрещена, сорокалетняя Барбетта Лерон, не умевшая ни читать, ни писать, решила научиться грамоте. Ведь надо же, чтобы женщины могли заменить мужчин в политической борьбе. Конечно, перо не так уж хорошо слушалось Барбетту, писала она с ошибками, делала помарки, но все-таки теперь она умела писать. Именно через нее Нестор, после разговора с Жеромом, решил наладить связь с товарищами, чтобы восстановить партийную организацию. Вот удача — самого Лерона не оказалось дома. Хотя вообще-то устраивать явки на квартирах у рабочих не следует. — Слушай, лучше всего назначать встречи за каналом, по дороге к Авиону. Я бы приходил со стороны Бассейна, а ты навстречу мне, от железной дороги. А еще можно встречаться около террикона шахты № 5. Ты как смотришь на это дело? — Словом, Барбетта получила задание уведомить товарища с шахты № 14, поляка, ответственного по работе в Лансе, затем — Этьена, товарища с шахты № 11, и профсоюзного делегата с шахты № 4. Собраться надо поскорее, лучше всего завтра. Ты успеешь уведомить всех сегодня? Только, смотри, незаметно… — Молчи, — шепнула Барбетта. — Вернулся домой Лерон. — Вот заглянул к вам узнать, какие новости, что делается, — сказал Нестор. Когда он ушел, Лерон буркнул, что ему не нравятся эти посещения, зачем Платьо вертится около Барбетты. Отвяжись ты, ответила Барбетта. Не стыдно тебе, ведь я старуха… Да и Нестор-то — сущий скелет! Только что из тюрьмы вышел…

Новые отношения между людьми, и не только в Лансе. Взять хотя бы Гарнс. Можно было подумать, что у тех, кто вернулся, только одна забота: привести свое хозяйство в порядок; и одно беспокойство: будет ли работа.

Как это удивительно: вернулись домой! Все вернулись. Казалось, все теперь просто: отомкнуть запертые двери домов и все водворить на свое место — дочкины пеленки, шерстяные вещи, башмаки, подушки. И малютку тоже. — Послушай, как она раскричалась, а ведь ей только три недели… И все время слюни пускает, бесстыдница. — Папа, не корите нас, пожалуйста: мы же ничего еще не понимаем, научимся… — Света со станции пока не дали. Какая тишина! Просто невероятно… Когда же возобновится работа? Ведь сбережений нет, жить не на что. За пятнадцать рабочих дней (в воскресенье отдыха не полагалось) Шарль приносил домой в получку шестьсот пять франков. Точнее — шестьсот пять франков тридцать восемь сантимов — за вычетом налогов, отчислений в фонд социального страхования, в кассу взаимопомощи и на пособия многосемейным… — Так ты, что же, будешь работать на немцев? — Скажи пожалуйста, на кого я прежде работал? На акционерную угольную компанию. Нужно мне было прокормиться и свою семью прокормить?

Жена смотрит на него. Что-то он нервничает, суетится. Наверняка затаил какие-то мысли. Затаил и не говорит о них. — А что, Альфред Делатр вернулся? А Ренэ Сикс? А Андре Лефевр? А Дефей? А Брюм? А Дерош? — Работать на немцев! Но о чем он думает? У него такое кроткое лицо.

Думает же Шарль о том, что в конце рабочего поселка есть старый разбитый блиндаж, который англичане подправили, и находится он как раз рядом с домиком Альфреда Делатра. Выбираться оттуда можно через погреб Альфреда, никто и не заметит. Место очень подходящее для ротатора, вход замаскирован… А позади электростанции у дороги на Курьер стоит брошенная хозяином фабрика цикория… Входить и выходить очень легко… и там прекрасно можно было бы устроить склад оружия… Оружия…

Шарлю крепко запомнились слова о том, что класс, не научившийся владеть оружием, заслуживает того, чтобы с ним обращались, как с рабами. Эти слова Ленина шахтер Шарль Дебарж повторяет про себя около завода Кульмана, возвращаясь домой вечером 31 мая 1940 года, когда уже весь угольный край попал в руки немецких фашистов…

— Погляди на крошку… — сказала мать, и невысокого роста человек с простодушным лицом, украшенным маленькими усиками, заулыбался своей дочке. Какая мирная картина: молодой отец любуется своим первенцем! Какая милая, успокоительная картина! Спать надо ложиться рано, потому что света нет… Да и пошагать Шарлю пришлось немало — и нынче, да и все последние дни.