Коммунисты

Бог с ними, с дашнаками. Не стоит тратить времени и на переживания Мак-Донелла в связи с тем, что бури 1917 года лишают его привычного общества градоначальника, миллионеров-нефтепромышленников и иже с ними. Появляются новые друзья. Весьма причастные к судьбе Шаумяна.

«Капитан Идвард Ноэль привез рубли из Персии. Ноэль был обычным офицером, натренированным в разведывательной работе. Он и приехал на Кавказ как офицер-разведчик.

…В Елизаветполе наш маленький поезд был захвачен. Ноэль и я взяты под стражу. Местный хан — некий Хойский контролировал все. Но полковник Эфендиев, слегка замаскированный турок, руководил нашим допросом.

Я был рад передать инициативу в руки Ноэля. Я два дня наблюдал очень хитрый обман. Мы, конечно, обвинялись в том, что везли боеприпасы и деньги армянам. Ноэль отказался отвечать на вопросы, но потребовал обыска нашего салон-вагона. Я сознавал, что мы этого меньше всего хотели. По простой причине — вентиляторы, задняя сторона зеркал и все щели были забиты бумажными деньгами.

Ноэль настаивал, и Хойский согласился. Выражая радость, капитан не забыл сказать, что лучше всего произвести обыск в присутствии Мирзы-хана, персидского генерального консула, который будет представлять собой нейтральный авторитет.

Я не знаю, связался ли Ноэль какими-либо неизвестными путями с персидским консулом или нет, но Мирза-хан отказался оскорбить обыском британский флаг, все время развевавшийся над нашим вагоном. На следующий день нам разрешили продолжать наш путь в Тифлис.

Когда мы приехали в Тифлис, мы нашли, что дела Транскавказского правительства и парламента шли нехорошо. В городе проходила общая забастовка. Не было ни воды, ни света. Запасливый Ноэль имел минеральную воду, которую мы пили, которой мы умывались и побрились на следующий день.

…С деньгами, которые мы привезли, полковник Пайк, теперь глава «финансовой миссии», снова стал активным. Заметную активность проявляли и большевики. Они послали Шаумяна как специального посланника Ленина на Транскавказе. Шаумяна нехорошо приняли. Его приказали арестовать.

Я открыто передал себя в руки Ноэля. Ему не терпится возвратиться на свой пост в Баку. После раздумывания мы решили примкнуть к одному из эшелонов русских солдат, охваченных беспокойством, как бы другие, более расторопные, не разделили до их возвращения всю землю лендлордов.

В день расставания с Тифлисом Ноэль ошарашил меня. Он сказал, что мы берем с собой генерала Половцева и его супругу. Половцев, русский генерал, который предпринял знаменитую попытку удара против большевиков в Петрограде. За него живого или мертвого была назначена премия в пятьдесят тысяч рублей… Солдаты в эшелонах все красные. Некоторые из них служили под началом генерала. Ноэль уверяет, что это очень трогательно — предоставить большевистским солдатам освобождать путь для генерала. Самого пикантного мы оба еще не знаем. В середине нашего длинного каравана, в одном из товарных вагонов, находится… Шаумян. Он сбрил бороду. Кто-то презентовал ему солдатскую шинель.

Пять дней и шесть ночей длится наше путешествие. Все это время генерал Половцев и его супруга не выходили из своего купе. Всем было сказано, что достопочтенный американский миссионер — у генерала был паспорт какого-то давно умершего миссионера — тяжело болен, жена не покидает его ни на минуту. Еда доставлялась им в купе.

Когда мы после всех перестрелок и боев с туркофильскими бандами добрались до Баку, я взял Половцевых к себе на квартиру. Там я застал еще одного «миссионера» — генерала де Кандоля, бежавшего от большевиков из Ростова. Позднее с помощью различных уловок я смог убедить местное бакинское правительство принять Половцевых за армян и дать им визу на пароход, идущий в Персию. С генералом уехал и Ноэль, ему предстоял личный доклад командованию. Я передал с Ноэлем большую часть своих личных денег. Он должен был поместить их в банк Тегерана.

…То, что мы ждали, наконец, пришло. Взорвался бакинский котел. Резня была невероятная. В течение трех дней не было известно, кто возьмет вверх. В конечном счете татар и «дикую дивизию» разбили. Теперь мы были при ортодоксальном большевистском правительстве со Степаном Шаумяном во главе. Дашнаки и Армянский национальный совет оказались безвольными против популярности большевизма. Без славы вернулась на свою позицию и Каспийская флотилия.

Я посетил Шаумяна поздно вечером. Дверь открыл его маленький сын. Я представился. Мальчик скорчил гримасу, которая явно говорила: «Я бы показал тебе язык». Затем он отошел назад, занял удобную позицию и громко провозгласил: «Вы буржуй!»

Появилась мадам Шаумян. Она проводила меня к мужу. Шаумян, сидя глубоко в кресле, читал толстую пачку документов. Сразу же отложил их, как только я вошел. Комната представляла собой жилище средней семьи. На одном конце стола стыл ужин Шаумяна, на другом лежали учебники его сына. На одном из стульев я заметил одежду, нуждавшуюся в починке, ее оставила госпожа Шаумян, когда она вышла мне навстречу.