Коммунизм и фашизм: братья или враги?

«У нас в Австрии есть сильное народное движение, которое хочет освободить демократию от господства партий. Носителями этого народного движения являются «хеймверы». Моя критика псевдодемократии направлена не против какой-либо одной партии, и против всех, кто привел демократию к упадку. Но у нас в Австрии все другие партии разделяют сомнения в правильности и законности господствующей у нас системы; только австрийские социал-демократы закрываются от критики и делают свой палладий именно из того, что в нашей демократии плохо. Поэтому и только поэтому Хеймвер действительно выступает против австрийской социал-демократии. Он не имеет ничего общего с классовой борьбой; среди его членов и друзей есть представители всех классов. Мир до сих пор обычно слышал иные оценки Хеймвера; понятно, что ложные представления о нем создавались умышленно. Это верно, что члены австрийского Хеймвера соблюдают военную дисциплину, но это проявление не милитаризма, а любви к дисциплине как таковой. Опасность, которая ему угрожает и которую лучшие из его членов сознают, это опасность самому превратиться в обычную партию, выступая против засилия партий. От этой опасности может спасти только дисциплина, подобная армейской. Это верно, что Хеймвер поддерживает дух обороноспособности и что этот дух, хотя он теоретически отвергается австрийскими социал-демократами, на практике, к сожалению, неоднократно проявлялся в терроризме. Это верно, что Хеймвер в нынешней ситуации иногда вступал в конфликт с правительственными учреждениями и функционерами партий большинства. Но это бывало лишь в тех случаях, когда и они испытывали влияние недемократической партийной власти. Такова правда»¹².

Ошибка Зейпеля заключалась в том, что он полагал, будто в нужный момент еще сможет обуздать движение в целом. Он не замечал, что становящиеся из месяца в месяц все сильнее батальоны Хеймвера исповедуют учение, почерпнутое из самых разных антидемократических источников, и их конечная цель – заменить Конституцию внепарламентскими силами. Не антимарксизм, а борьба против демократии вообще очень скоро стала главным лозунгом, и многие представители буржуазного лагеря, такие как христианско-социальный рабочий вожак Леопольд Куншак, испытали на себе вражду Хеймвера¹³.

Таким образом, изучая историю австрийского Хеймвера, необходимо учитывать резкий скачок в его идеологическом развитии. Из вооруженных крестьянских отрядов типа вольных корпусов, которыми руководили в духе буржуазных партий мелкие буржуа и отставные офицеры, возникло движение, которое с усердием начало примерять на себя идеологические одежды и, испытывая при этом самые различные влияния, не могло придти к единой программе. Итальянский фашизм в Австрии был крайне непопулярен и в буржуазном лагере из-за вопроса о Южном Тироле, но австрийский Хеймвер очень интересовал Италию и, прежде всего, Муссолини. Новейшие исследования четко доказывают, что с 1928 года ему оказывалась материальная и идейная поддержка. Лайош Керекеш доказал в своей работе, основываясь на документах венгерского МИД'а, что Муссолини уже в 1928 году преследовал далеко идущие политические и военные интересы в бассейне Дуная, и записка венгерского премьер-министра раскрывают намерения Дуче¹⁴. Венгерские правые круги выполняли в этот период роль посредников не только в снабжении оружием, но и деньгами, и вождь тирольского Хеймвера Рихард Штейдле в начале июня 1928 г. так описал своим венгерским партнерам по переговорам тайные политические цели Хеймвера в меморандуме, который также сохранился в венгерских архивах:

«Хеймвер находится в настоящее время в состоянии перехода от чисто военной к государственно-политической организации, которая, объединяя в своих рядах антимарксистски настроенных людей, хочет и должна заставить т.н. буржуазные партии изменить принятую под давлением Красной венской улицы полубольшевистскую конституцию, независимо от сопротивления этому и от событий, которые могут за этим последовать.

150 000 людей, организованных сегодня в рядах Хеймвера, которые готовы рисковать жизнью ради победы своего мировоззрения, не могут и не хотят удовлетвориться ролью цепной собаки, которая ждет, когда ее спустит с цепи хозяин, в данном случае – буржуазные партии, как 15 июля 1927 г., чтобы, как только она сделает свою работу и поймает вора, снова посадить ее на цепь; они хотят тоже иметь право голоса при государственном строительстве»¹⁵.