Читаем Коммунизм как Религия полностью

Кестлер разочаровывался в коммунизме поэтапно. Он участвовал в войне в Испании и видел, как агенты Сталина расправлялись с предста­вителями других левых партий. Потом в Харькове арестовали его близких друзей, физиков, и он подписал письмо в их защиту. Друзей отпустили, но с партийной точки зрения сомнение в непогрешимости НКВД — смертный грех. Затем в начале 1938 года он произнес в Париже речь, в которой от­рицались непогрешимость любой партии, движения или личности и нетер­пимость в отношении тех, кто другим путем идет к той же цели [37, 69]. Для некоммунистов в этих мыслях не было ничего необычного, но для то­варищей по партии это было равносильно объявлению войны. После семи лет членства Кестлер покинул ряды КПП

Но и выход из партии не полностью подорвал его веру в страну побе­дившего социализма, где нет частной собственности и чьи отклонения от верного курса, полагал он, со временем будут устранены. Окончательно отрезвил его пакт Молотова—Риббентропа: «Это был конец. С этого мо­мента мне стало все равно, обзовут ли меня контрреволюционером новые союзники Гитлера» [37, 70]. Впрочем, он продолжал верить, что хозяй­ственная система социализма прогрессивней капиталистической, хотя уже не делал из этого постулата далеко идущих выводов о качественном улучшении человеческой природы. Из-под догмы стали появляться рост­ки гуманизма. Партия в крокет по-большевистски завершилась.

«В течение семи лет я служил коммунистической партии, ровно столько, сколько когда-то Иаков пас овец Лавана, чтобы получить в жены его дочь Рахиль. По окончании срока в темный шатер ввели невесту, и лишь на следующее утро он понял, что израсходовал страсть не на красавицу Ра­хиль, а на дурнушку Лию. Преодолел ли он потрясение от того, что спал с иллюзией? И повторится ли счастливый конец этой легенды? Библейский Иаков все же получил свою Рахиль ценой еще одного семилетнего служе­ния; иллюзия превратилась в действительность. И эти семь лет показа­лись ему благодаря любви единым днем» [37, 71].

Аналогия с Иаковом не совсем точна. Кестлер служил партии (Лавану), потому что верил в ее непогрешимость, а не за вознаграждение, поэтому и разочаровался он в вере в партию, поняв ее иллюзорность. Иллюзией оказался Лаван, а вовсе не Лия. Свою Рахиль английский писатель так и не обрел.

Просвещение подорвало, по его мнению, веру в личное бессмертие, оставив в душе человека незаживающую рану. Попытки революций — от Великой французской до Октябрьской — ее излечить потерпели неудачу [46, 239]. Сионизм также, похоже, не удовлетворил бывшего коммуниста. Он пришел к печальному выводу: «Только шоковая терапия фактов может излечить от наркомании» [46, 242]. Чем больше люди будут знать о Совет­ском Союзе, тем меньше вероятность того, что их отношение к этой стра­не будет религиозным. Но в силах ли курс фактотерапии излечить от веры? Увы, печальный опыт многочисленных паломников показывает, что факты сами по себе терапевтической функцией не обладают. Для излече­ния требуется длительный телесный опыт соприкосновения с коммуниз­мом, знание закулисной стороны происходящего в СССР и в компартиях; наконец, нужно шоковое событие, которое разрушило бы веру, дотоле


казавшуюся незыблемой. Только бывшие верующие, прошедшие через все это и, подобно Суварину, Сержу, Силоне и самому Кестлеру, прозрев­шие, способны за манящей поверхностью новой веры разглядеть травма­тическую изнанку. Но в 1920—1930-е годы их свидетельства не мешали новым роям мотыльков устремляться на свет новой веры; сообщенные факты бессильны были их остановить. Это и понятно: факты нуждаются в интерпретации, а ее орудием сплошь и рядом оказывается вера. Сам Ке­стлер в начале своей исповеди признал безусловный примат веры над разумом в кризисные времена. Чтобы суметь сопротивляться соблазну веры, нужна либо непоколебимая вера в разум (как у Бертрана Рассела), либо глубокое разочарование (как у Жида, Виктора Сержа); а у тех, кто готов поддаться коммунистическим чарам, как правило, нет ни того, ни другого. Кестлер поставил опыт на себе и рассказал читателю о его про­текании и конечном результате, но по-настоящему поймут его рассказ те, у кого был аналогичный опыт.

Перейти на страницу:

Похожие книги

16 эссе об истории искусства
16 эссе об истории искусства

Эта книга – введение в историческое исследование искусства. Она построена по крупным проблематизированным темам, а не по традиционным хронологическому и географическому принципам. Все темы связаны с развитием искусства на разных этапах истории человечества и на разных континентах. В книге представлены различные ракурсы, под которыми можно и нужно рассматривать, описывать и анализировать конкретные предметы искусства и культуры, показано, какие вопросы задавать, где и как искать ответы. Исследуемые темы проиллюстрированы многочисленными произведениями искусства Востока и Запада, от древности до наших дней. Это картины, гравюры, скульптуры, архитектурные сооружения знаменитых мастеров – Леонардо, Рубенса, Борромини, Ван Гога, Родена, Пикассо, Поллока, Габо. Но рассматриваются и памятники мало изученные и не знакомые широкому читателю. Все они анализируются с применением современных методов наук об искусстве и культуре.Издание адресовано исследователям всех гуманитарных специальностей и обучающимся по этим направлениям; оно будет интересно и широкому кругу читателей.В формате PDF A4 сохранён издательский макет.

Олег Сергеевич Воскобойников

Культурология