Комната

— Какое отношение это имеет к нашему разговору?

— Прямое. Имена Кристина, Виолетта и Анна кажутся вам знакомыми?

Его пробил холодный пот. Он сильнее прижал трубку к уху, словно хотел расслышать эхо. Треск и шум. Ничего больше. Он не был уверен, что это не галлюцинация.

— Повторите, что вы только что сказали?

— Жду вас сегодня у меня. Адрес вы, надо думать, помните.

— Как вы…

— Это не телефонный разговор.

Помехи смолкли. Коротких гудков не было, просто настала тишина. Он повесил трубку.

Третья пыталась засунуть в морозилку компактную электрическую печатную машинку. Она даже не заметила, как он ушел.

Его трясло. Запертая дверь в комнату с именами выгибалась и была готова вот-вот слететь с петель. Все поиски, тесты, вопросы, гипноз, психотерапия, нейролептики не дали ничего. Дверь была заперта надежнее некуда. А теперь у него есть ключ.

Он не помнил, как оказался в интернате.

Провал, сплошная чернота, и вот он сидит на кровати и пялится на коробку, завернутую в красочную бумагу. Вокруг еще шесть или семь кроватей, и на каждой сидит мальчишка. Обрывки бумаги валяются на полу. У кого-то все лицо измазано в шоколаде, кто-то шелестит фантиками. Парень на соседней кровати уставился на его коробку.

Он посмотрел на свои руки. Они казались настоящими. Дети и кровати вокруг тоже были настоящими. Его коробка с подарками, чистая и нетронутая, все больше притягивала взгляды.

В книге «Загадки мозга |||||||||||||||» имена Кристина, Анна и Виолетта упоминались, но, когда их произносил вслух профессор или кто угодно еще, они превращались в белый шум. Но в телефонной трубке он разобрал их совершенно отчетливо. А еще он впервые услышал, как имена произнес кто-то другой. Словно некто залез ему в голову, вырвал с корнем три цветка, росшие среди сорняков и поганок, а потом швырнул в лицо.

* * *

Он сел на диван, втиснутый между шкафом и газовой плитой, и смотрел на двери. В квартире их было три, и с дивана он прекрасно видел каждую. Чтобы пересчитать, много труда не надо. За одной туалет и душ, за другой комната сестры, в которой она отсыпалась после ночной смены. Третья — выход, она же вход.

Он встал и открыл дверь в туалет. Убедиться, что там все по-прежнему. Потом с помощью маркера измерил расстояние от двери до стены. Он сам толком не знал, зачем ему это надо.

Он сидел, уставившись на белый прямоугольник. Как будто если смотреть на дверь, она останется там, где была. Потом вытащил из кармана маркер и провел тонкую линию чуть выше дверной ручки. Убрал маркер, лег. Затем поднялся, снова вынул маркер и оставил метки на унитазе и раковине. Чтобы наверняка.

В конце концов он распахнул дверь. Так он будет знать, что в комнате ничего не изменилось, пока дверь была закрыта. А раковина и унитаз не стали… чем-то еще.

Он думал, стоит ли отвечать на приглашение и отправляться на встречу. Его похитили из собственной кровати среди ночи, так что даже сестра не проснулась, а после посадили на цепь. Неизвестно, что с ним собирались сделать. Немного предосторожности не повредит. Может, обратиться в полицию? Что, если они найдут в доме у ||||||||||||||| вещи пропавших детей или что-нибудь в этом роде? С другой стороны, это мог быть единственный способ пролить свет на историю с именами.

Он оставил записку, рассказал, куда отправился и зачем. Если что случится, полицейские будут знать, кто главный подозреваемый.

Он вспомнил белый, с синеватыми прожилками, цветок. Увидев его впервые, он решил, что подобный цветок мог бы появиться и в Развалине. Прорасти, скажем, на чердаке, куда ветер случайно занес семечко, а после питаться, подобно раковой опухоли, соками дома, наливаясь ядовитой белизной.

Он любил сказку о Маленьком принце, потому что никто не знал настоящего имени принца. Во всяком случае, в книге оно не упоминалось. Да что там, во всей повести не было ни одного гребаного имени. Девочка-с-фляжкой в чем-то оказалась права.

Маленький принц оберегал единственный цветок — розу, — что росла на его планете, точнее, астероиде Б-612. «Шахматный мальчик» прятал другой цветок — распустившийся на досках под удавленником.

На полу была земля и осколки глиняных горшков. Наверное, при жизни висельник любил ухаживать за растениями. Из рассыпавшейся земли поднял голову цветок, который не стал бы есть ни один барашек. Цветок, который не нуждался ни в шипах, ни в стеклянном колпаке. А для хорошего роста ему был необходим лишь мертвец.

Дом, в котором жил |||||||||||||||, оказался хуже Развалины. Совсем шаткое строение. Дом наклонился вперед, как смертельно уставший человек, которому приходится идти против сильного ветра. В окошках кое-где горел свет; за каскадом перекошенных крыш вздымались печные трубы.

Он пропускал вечер телевикторины. Кролик и Герцог уже сидели на кухне с пачками билетов в кулаках. Сестра играла редко, зато чаще выигрывала, несмотря на распрекрасные схемы Кролика и талисманы Герцога. Пятница была их днем. Они занимали места перед телевизором размером с морозилку и сверяли числа.