— Я назвал бы этот дар женской интуицией, дорогая мисс Бесси. Но вернемся к Брайану. Одна из вещей, которую очень легко заметить, ясновидец ты или нет, это расцветающая любовь. Двое могут даже сами не подозревать об этом. Но есть специфическая атмосфера вокруг них, которую любой проницательный человек способен почувствовать. Поэтому, если кто-то объявляет, что два голубка вскоре испытают большую любовь, это само по себе дает им возможность признаться в любви, потому что так написано на звездах. Что вы думаете, мисс Блант?
Бесси ответила циничным пожатием плеч и небольшим согласным кивком.
— Вот и все для первого предсказания, — продолжал Твист, увидев ее реакцию. — Второе говорило о несчастье, нависшем над Харрисом Торном, и его также легко понять. Брайан убежден, что комната его двоюродного деда проклята и что ее повторное открытие вызовет ужасный катаклизм. Поэтому, когда его брат объявляет, что собирается превратить комнату в кабинет, едва ли удивительно, что Брайан предупреждает его. Не сделай он так, это вызвало бы гораздо большее удивление. В то время, как мы знаем, отношения между Харрисом и его женой уже были бурными, и у них часто случались сильные ссоры. В центре конфликта стоял доктор Мидоус, которого владелец дома подозревал в попытке обольстить Сару. Все это создавало значительную напряженность, и что неизбежно должно было произойти, произошло.
На днях мой друг Хёрст заметил: «Видеть иль не видеть — вот в чем вопрос!» Разумные слова, потому что в то время, как все мы терялись в догадках о том, что могло до такой степени напугать Сару Торн, она фактически не видела ничего! Она уставилась на ковер, и
Твист остановился, чтобы взять с журнального столика папку и достать листок бумаги.
— Здесь записаны перемещения всех в тот трагический вечер. И имеется нечто, что так и не разъяснилось. В 9.05 Сара Торн и вы, мисс Блант, идете в сторону парадных ворот и видите незнакомца, который убегает. Есть здесь кто-нибудь, кто может пролить свет на это? — спросил Твист, пристально глядя на Патрика.
— Это был я, — признался Синий Тростник, становясь алым. — Но клянусь, это неважно, по крайней мере, для этого дела. Я… мы… неважно.
Доктор Твист подарил Патрику наполовину озорную, наполовину нежную улыбку и продолжал:
— Эти заметки были сделаны в прошлом году, и уже тогда кое-что меня удивило. Что-то щелкнуло в голове. Послушайте:
Как ни старался, я не мог придумать никакого объяснения такому поведению. Они ссорятся в течение получаса, молчат следующие четверть часа, выходят, не говоря ни слова, а едва закрывают за собой дверь, как начинают снова. У них что, не было времени, чтобы обменяться парой слов до этого? Ссора вспыхивает вновь, еще хуже. Но ситуация не взрывается за одну секунду, разве что в театре, и даже тогда… Если откровенно, я решил, что такое поведение очень подозрительно и… театрально. Между прочим, позвольте мне напомнить вам, что из сценических реквизитов Сары исчезли парик и фальшивая борода, обе рыжие.
Но я не собираюсь скрывать от вас, что произошло в действительности. Ссора между Торнами окончилась внезапно в половине девятого. Трагически, как выяснилось. Харрис — жесткий человек, но и Сара не позволяет себя запугать. Он хватает ее за плечи и трясет, она отталкивает его. Он падает. Голова ударяется в основание камина. Он мертв. Доктора, которые осматривают тело позже, определяют время смерти почти точно перед девятью. Они ошибаются, конечно: на их диагноз повлиял тот факт, что Харриса Торна видели живым без десяти минут девять.