Комната мертвых

— Неважно… Вот, слушай: «Известно, что Фрагонар заботливо выбирал тело животного или человека, которое погружал в горячую воду на срок от трех до восьми часов, чтобы оно размягчилось. Затем он перерезал подвздошные и подмышечные артерии, чтоб выпустить из тела кровь…»

— Как с теми животными в зоопарке?

— Именно… «Тогда препаратор получал возможность перейти к инъекциям; тело снова нагревалось; затем он осуществлял торакотомию путем рассечения нескольких реберных хрящей. Вскрыв околосердечную сумку, он перевязывал аорту у основания и вскрывал дугу аорты, чтобы вставить в нее тонкую трубочку, через которую вводились различные смеси. Это был воск, окрашенный в разные цвета согласно правилам, которые применяются и по сей день: артерии заполнялись воском, окрашенным киноварью в ярко-красный цвет, вены — в цвета берлинской лазури, индиго, серо-голубой…»

Внезапный плач Клары, перемежаемый икотой, заставил обоих полицейских вздрогнуть. Люси откинулась назад, прижавшись затылком к спинке дивана и устремив глаза в потолок.

— Это самое худшее из всего, чего я опасалась, Пьер. Мы имеем дело с настоящим монстром. С существом, способным на такие жестокие поступки, которых нормальный человек не в силах себе даже представить…

Норман сжал крошечную детскую ручку в своей. Клара тем временем изучала окружающий мир внимательным взглядом широко распахнутых невинных глаз — так пристально, что обыкновенная стена, на которой висела ничем не примечательная картина, одной лишь силой этого взгляда преображалась в нечто значимое. Каким же образом из таких вот невинных младенцев вырастают страшные преступники?..

— Объясни, Люси…

Прежде чем снова заговорить, Люси проглотила дольку шоколада. Ее глаза блестели от возбуждения, вызванного внезапным открытием. Норман, опытный лейтенант полиции, не мог сдержать дрожи, глядя на фотографии на мониторе компьютера. Как могла эта женщина, сидящая рядом с ним, мать двух новорожденных дочерей-близняшек, сохранять такую бесстрастность, такую уверенность в голосе?..

Можно подумать, все это доставляет ей удовольствие…

— Помнишь следы от удушья на шее девочки? — спросила Люси. — Такие слабые, почти неразличимые?

— Да. В отчете о вскрытии говорится о незначительных повреждениях сосудов, едва заметных. Судмедэксперт особо отмечал этот момент.

— Сегодня днем мы с капитаном Равье были в мастерской таксидермиста. Помимо основных помещений там было нечто вроде чердака, где хозяин, некто Леон, хранил чучела, которые называл «негодными образцами» или «браком» — тела животных были повреждены еще до начала или в процессе работы. Я думаю, что убийца, будь то Кларисса Верваеке или ее напарник, не хотел, пусть даже бессознательно, «повредить» малышку Кюнар, забирая у нее жизнь.

— Но по какой причине?

— По той же, по какой таксидермист не хочет повредить свой будущий экспонат.

Пьер Норман побледнел:

— Но… Ты хочешь сказать, что…

— Во время нашего визита Леон очищал шкуру животного, перед тем как опустить ее в дубильный раствор, — он орудовал скребком прямо-таки с остервенением, удаляя остатки плоти, грязь, паразитов… И что мы видим в отчете о вскрытии Мелоди Кюнар?

— Следы от зубцов расчески на голове… глубокие, почти до крови…

— Именно. Наше подсознание порой диктует нам манеру поведения, которую мы сами за собой даже не замечаем. Возможно, убийца расчесывал девочке волосы именно в той манере, в которой привык действовать с животными, а в тот момент, когда сдавливал ей горло, у него сработал рефлекс таксидермиста — «не повредить образец». Благодаря своему многолетнему опыту он действует автоматически, повторяя те или иные приемы незаметно для самого себя. Со временем подобные неосознанные действия могут положить начало неврозу или психозу… Как по-твоему, что общего между чучелами животных, телами с обнаженной мускулатурой и куклами?

Клара, прижавшаяся к груди огневолосого полицейского, мало-помалу обмякла в его руках. Ее веки сомкнулись.

— Вечная жизнь или постоянная молодость, так? — вполголоса произнес Норман. — Никто из них не стареет.

— Все это — победы над собой и над непрерывно идущим временем. Куклы оживляют прошлое, это что-то вроде магического портала в детство. Чучела животных сохраняют и прославляют миг вечности, преодолевая законы природы. Что же касается тел без кожи, они в каком-то смысле выставляют напоказ страдание, заключенное в настоящем. Сквозь их своеобразную красоту явственно видны страдания и смерть. Я думаю, наш убийца пытается воскресить какой-то эпизод из своего прошлого, выставить его на авансцену и запечатлеть навсегда. Если первая жертва во время своего заключения породила в его мозгу четкий сценарий или хаос безумных фантазий, то вторая — Элеонора Леклерк — стала средством воплотить их в жизнь…

— Только не говори мне, что…