Комната наверху

Смежив веки, Хильда опять судорожно кивнула. Потом подняла голову и заморгала. Словно спросонья, она начала тереть глаза кулаками.

— У меня глаза болят, — пожаловалась она, будто малое дитя. Потом ей вспомнилось что-то еще. — Мои мать и отец, они совсем одни. Льюис теперь живет в школе и не приезжает домой.

— Ты будешь их навещать. — В голосе Свендсена слышалась легкая насмешка.

Хильда опять потерла глаза и посмотрела на него уже более осмысленно. Его лицо выражало с трудом сдерживаемую радость. Таким она его еще не видела. Настороженность и напряжение, казавшиеся ей неотъемлемой частью его облика, исчезли без следа. Свендсен поднял девушку и заглянул в ее заплаканные глаза.

— Давай позовем твою мать и скажем ей, в какой гостинице ты остановишься, чтобы она могла послать тебе вещи. — Взяв Хильду за руку, он повел ее к стеклянным дверям на террасу. Хильда молчала. Ее взгляд сделался безмятежным, как у человека, все треволнения которого остались позади.

Но, прежде чем выйти из старого кабинета, Хильда, словно чувствуя себя обязанной выказать волнение, произнесла:

— Вряд ли правильно оставлять их одних…

Свендсен остановился. Отведя прядь волос с ее лица и заглянув в глаза, он увидел, что тревога Хильды — лишь дань обостренной совестливости. Хильда доверчиво смотрела на него, будто ждала, что сейчас он скажет ей: все в порядке, не волнуйся.

— Ты больше ничем не можешь им помочь, — мягко проговорил он. — Они слишком много потеряли. Они слишком стары, чтобы начать все сызнова и попытаться построить жизнь еще раз. Это звучит жестоко, но это правда. И в каком-то смысле они сами виноваты. Слишком много вложили в сущее ничтожество. Отец — в Киттен. Мать — в благотворительность. И ни один из них не понимал, что творится в собственном доме. Они в конце пути, но у тебя впереди вся жизнь. При всех своих машинах и шубах ты, по сути дела, не имела ничего. И это — их вина. Чтобы сохранить вашу тайну, твои родители даже внушали знакомым, что ты спилась. Ничего удивительного, что ты и впрямь начала пить. Но теперь ты все это забудешь. Какое-то время ты не будешь думать и чувствовать. Но потом рана затянется, останется шрам, и все случившееся будет казаться сном. И, когда боль пройдет, ты сможешь спокойно все вспомнить. Через некоторое время ты начнешь навещать родителей. Останется только грустное воспоминание.

Свендсен умолк и озабоченно посмотрел на нее.

— Ты ведь понимаешь, правда?

Она смотрела по-щенячьи доверчиво. Испустив странный сдавленный вздох, Хильда пожала плечами и больше не сопротивлялась. Кажется, Свендсен понял, что этим движением она выражает согласие. Взяв девушку за руку, он вывел ее на террасу и пошел к фасаду дома.

Свендсен позвонил. Оба неподвижно застыли и молчали. Свендсен держал Хильду под руку. Когда появился Уэймюллер, Свендсен велел ему позвать мистера и миссис Корвит.

Мгновение дворецкий холодно смотрел на них, потом исчез. Вскоре на лестнице послышался тихий шорох, и молодые люди подняли головы. Бледная, но прекрасно владеющая собой миссис Корвит сошла вниз одна. Ее туфли едва касались ковра, и Свендсен опять испытал странное чувство, будто видит существо из потустороннего мира.

— Мы уезжаем, — сказал он.

Мать и дочь обменялись отчужденными взглядами. Миссис Корвит первой стряхнула оцепенение. Она молча кивнула, не выказав ни малейшего удивления. На лестнице послышался шаги, молодые люди опять подняли головы, но миссис Корвит продолжала смотреть на них и не обернулась.

По ступенькам спускался сломленный горем старик, усталый и согбенный, будто калека. Он казался еще более неприкаянным, чем те грязные, небритые, отчаявшиеся люди, которых Свендсен видел валяющимися на улице. Человек превратился в машину, жаждущую смерти.

Осознав, что миссис Корвит смотрит на него, Свендсен закашлялся и отвернулся. Хильда, казалось, не замечала, что отцу плохо. Она молчала, предоставив Свендсену вести переговоры.

— Мы позвоним вам, когда решим, где она остановится, — неуверенно произнес он. Ему было трудно говорить с людьми, которых он подтолкнул в пропасть, трудно глядеть им в глаза.

Миссис Корвит, кажется, поняла, что беседовать со Свендсеном придется ей. И ей же предстоит заботиться о своем муже, пока он не умрет.

Она протянула Свендсену свою маленькую руку, испещренную синими венами, и он коротко пожал ее, а потом со смешанным чувством сострадания и смущения посмотрел в глаза хозяйки.

— До свидания, — неловко сказал он.

Хильда встрепенулась и посмотрела на родителей, словно поняв, что от нее ждут каких-то слов или действий. Она подошла к отцу, положила руки ему на плечи и поцеловала его. Он немного рассеянно погладил ее по руке. Потом она горячо поцеловала мать. Миссис Корвит обняла дочь и на миг смежила веки. Потом ее лицо опять превратилось в бесстрастную маску.