Комната с видом на звезды (СИ)

- Значит, это вы сделали? - у меня не было сомнений в причастности Бориса к исчезновению паспорта Фортуны.

- Кристина, - вкрадчиво произнес Борис. - Вы же Кристина, кажется? Вы не представляете, как утомительно быть первым злодеем в городе. Не успеешь прийти на собачьи бега, как тебя уже обвиняют в неизвестных злодеяниях.

- Вы украли ветеринарный паспорт Фортуны, - я не собралась играть по правила Артемьева и вступать в перепалку, из которой с таким соперником победителем мне явно не выйти.

- Поаккуратнее со словами, милочка, я ничего не крал, - попросил Борис. -

Вы пришли, чтобы сообщить мне только это?

Я покачала головой. Мне вдруг стало грустно смотреть на Бориса, на то, в кого он превратился. Бессердечный мужчина, который опустился до того, что мстит немощному, хоть и по-прежнему чертовски упрямому старику.

- Он не поджигал вашей кофейни, - негромко сказала я.

- И вы можете это доказать? - при этих словах бровь Артемьева надменно приподнялась.

- А вы можете доказать обратное?

- Мне это не нужно, - пожал плечами Борис, явно давая понять, что он уже все решил. Но мой гнев теперь утих, и я устыдилась той вспышки, которая охватила меня минуту назад. Злоба никогда не поможет что-то решить. Она лишь отравляет душу и сердце.

- В детстве вам пришлось нелегко с отцом, и я его не оправдываю, - проговорила я. - Но это давно в прошлом, и в глубине души он раскаивается за каждый раз, когда был неправ с вами. Он злился не на вас. Пора забыть ту историю и жить дальше!

Борис поправил волосы, которые лезли в глаза от набирающего силу ветра.

- Чего ради? - усмехнулся Артемьев. - Сейчас мне довольно весело.

- Фортуна много значит для Освальда Павловича, - проговорила я, стараясь не слушать равнодушный тон Бориса. Очередь постепенно продвигалась вперед, и взглядом я пыталась фиксировать свое место в ней.

- У вашего отца никого больше нет.

- Как и у меня в семнадцать лет, - добавил Борис, и сдержанная ярость хлынула сквозь эти слова. - Когда я оказался на улице, скитался по подвалам и работал как каторжный. Когда вместо института я закончил техникум и много лет был простым рабочим, прежде чем все-таки поймал удачу за хвост. И, хочу заметить, у меня не было хорошенькой студентки, которая бегала к моему дорогому папочке и просила его пожалеть меня. Зачем вы помогаете ему? Что он сделал для вас?

- А это обязательно? - поинтересовалась я. - Человеку не нужно что-то делать, чтобы получить дружбу. Иногда люди могут просто поговорить.

- Ну так знайте, что вам не удастся разжалобить меня своими разговорами, - отрезал Борис, и досада оглушила меня. Показалось, что я зря трачу время.

- Я знаю, потому что у вас нет сердца, и ничего нет, кроме комка злобы внутри, - кивнула я. - От того, что вы сделали сегодня, ничего не изменится. Мы просто заберем Фортуну, вернемся в лавку и посмеемся над этим. Но может вам уже надоело подстраивать гадости своему отцу? Может, пора уже сделать что-то хорошее и просто жить дальше?!

Артемьев смотрел на меня уже знакомым взглядом. Тем самым, который я видела у кофейни, и после которого он просто рассмеялся мне в лицо, поэтому я не могла ему верить. Он ничего не отвечал, но и не уходил. В другом конце арены первые выступающие уже готовили собак к полосе препятствий, и мне нужно было забирать Фортуну. Еще раз взглянув в непроницаемое лицо Артемьева, я пошла к ангару.

Когда поводок Фортуны оказался в моих руках, я поняла, что удержать ее будет непросто. Благо овчарка оказалась умной и шла рядом со мной, за что я была ей благодарна и гладила по загривку. Освальд Павлович сидел на прежнем месте, озабоченно вертя головой, точно намокший воробей.

- Ну, наконец-то, чего так долго! - принялся ворчать он, когда Фортуна бросилась к нему.

- Длинная очередь, - сказала я, стараясь не смотреть в глаза Крезе. Мне не хотелось говорить о том, что здесь его сын, который явно принял не последнее участие в пропаже ветеринарного паспорта.

- Будем уходить? - спросила я, и Освальд Павлович кивнул. Он с трудом поднялся, и мы медленно побрели к выходу. Глаза Крезы с тоской вглядывались в зеленое поле арены, и мне было жаль старика. Он так хотел посмотреть на победу Фортуны. Она ведь невероятно ловкая, наверняка завоевала бы еще одну медаль. Фортуна - последняя радость, оставшаяся у него, и вот они даже не попали в турнир.

- Теперь по новый этот паспорт делать, - проговорил Освальд Павлович.

- Ничего, в следующий раз зато точно покажете, как надо проходить полосу препятствий, - я пыталась произнести эту фразу бодро, но вышло по-идиотски. Навстречу нам шла девушка с регистрационного столика, и я понадеялась, что Освальд Павлович не взбесится, снова увидев ее. А она направлялась именно к нему.

- Посмотрите, это ваш паспорт? - спросила она, пихая в руки Крезе какой-то буклет. Освальд Павлович развернул его и пробежал по нему глазами.

- Разумеется, не мой! - заворчал он - Я что, похож на овчарку? Это паспорт Фортуны. Написано же здесь...