Комната с видом на звезды

Я не понимала, каким образом Максим мог оказаться здесь. Или он, как и я, беспокоился за друга и решил проверить, как обстоят дела? Мне вдруг представилось, что там стоит Юрий Витальевич. От картины того, как он пробирается через развалины завода, жестикулируя своей тростью, мне стало немного весело. По счастью, этого никто не заметил.

— Он думает, что спрячется там? — спросил Сергей у всех нас. — Я торчу здесь около месяца и прекрасно изучил все выходы.

И вот его тон снова поменялся, и он заорал:

— Выходи!

В следующую секунду он резко бросился к нам, вытянув руки вперед. Ему надо было схватить кого-то, все равно кого. Скорее всего, досталось бы мне, потому что я сидела в центре. Но Андрей, поднявшись, сам бросился в руки Краснову, спасая меня.

— Живо! — продолжал орать Сергей, вцепившись в рукав Андрея и угрожая ему пистолетом. Но, пока все его внимание было сосредоточено в одном месте, у входа в зал, спиной к которому стоял Сергей, появился Одинцов. Он двигался бесшумно. Свет упал на его фигуру, как-то по-особенному зловеще выделяя глаза и заострившиеся скулы. Настя увидела преподавателя, и ее лицо исказила гримаса непонимания и усталости. Слишком много событий уже произошло, и появление профессора анатомии здесь казалось невероятным. Лебедева хотел что-то крикнуть, но я предупредила ее едва заметным кивком головы. Одинцову нужно всего несколько секунд, и все закончится. Никто не должен ему помешать.

Все произошло стремительно и нервно. Константин Александрович вскинул пистолет, снял предохранитель, и все мы чудом не оглохли от звука выстрела. Я прикрыла веки, надеясь, что профессор не промахнулся, иначе Андрей умрет. Да и что стоит Краснову спустить курок уже будучи раненным? Хладнокровие Одинцова поражало меня. Неужели не мог выбрать момент, когда никто из нас не был на прицеле у психопата?! Мысль, что на месте Андрея сейчас могла бы стоять я, окончательно добила меня.

Но Одинцову все удалось. Он не промахнулся. Его выстрел задел плечо Сергея, и рука, держащая пистолет, ослабила хватку. Сажнев, еще не понимая до конца, что произошло, рванулся в сторону. Казалось, все позади, но боль Сергея была не настолько сильной, как одержимость ужасающей идеей убить парня. Он перехватил пистолет в другую руку и прицелился.

— Андрей, осторожно! — успела закричать я. Уровень адреналина в мой крови наверняка зашкаливал. Я не могла успокоиться оттого, что имею возможность только наблюдать. Мне нечем помочь ни Андрею, ни профессору. Словно я сижу удивленным зрителем на спектакле, лишенном сценария.

Сергей не мог промахнуться с такого расстояния, хоть он и собирался стрелять левой рукой. Свитер на раненном плече уже размокал от струившейся крови, и я по-идиотски вспоминала, какие артерии там проходят.

Одинцов выстрелил снова, и пуля угодила в голень. Краснов упал на бетонный пол завод, а следом раздался еще один выстрел. Его сделал падающий Сергей, но теперь уже точно никого не задел, кроме полуразрушенных сводов. Пальцы Краснова ослабли, он выронил пистолет, и мы услышали нечеловеческий крик. Вой раненного зверя. Пугающий звук, почему-то вызывающий жалость.

Андрей был напуган и зол. Зрачки его глаз невообразимо расширились, а дыхание такое, будто он пробежал стометровку. В состоянии шока он накинулся на Краснова, ногой пнул пистолет, отлетевший куда-то в темноту, и принялся бить Сергея. Он наносил удары с такой яростью, что мне стало страшно. Он же убьет его! Но Константин Александрович уже подбежал к ним и одним движением оттащил Андрея. Мне удалось схватить парня за плечо и удержать какое-то время рядом. Потом это уже не требовалось, Сажнев пришел в себя, и краем глаза я видела его медленно сползшую на пол фигуру.

Профессор продолжал наводить порядок. В несколько движений он перевернул Краснова на живот. Тот кричал от боли и нервного потрясения, которое напрочь сломило сохранившуюся в нем частицу разума. Но лицо Константина Александровича оставалось беспристрастным. Ему не было жаль этого человека. Для него это — просто тело.

Наконец, я увидела того, кто прятался за другой дверью зала. К нам, задыхаясь, приближался Юрий Витальевич. Переход дался ему с трудом, и лицо этого бодрящегося старика потеряло сейчас все краски жизни.

— Решили прогуляться? — невозмутимо спросил у него Одинцов.

— Вышел из машины и заблудился, — пробормотал Афанасьев. — Вот он, голубчик…

С этими словами Афанасьев скорбно вглядывался в корчившуюся на полу фигуру Сергея. Мне почудилось, что глаза Юрия Витальевича блеснули от выступивших слез. Моя подруга все еще сидела на камнях, ошеломленная и до смерти испуганная. Я бросилась к ней, развязала ее руки и пыталась поговорить. Но девушка ничего не отвечала, только рыдала, и я прижала ее голову к себе. Что делать дальше, было непонятно. Но тут через тот же проход, которым вошли сюда мы с профессором Одинцовым, ворвалось четверо человек в милицейской форме.