Комната с загадкой

– Ну вот так. Среди наших сограждан, соседей два десятка активно верующих, – с каменным лицом продолжил Сорокин, – которые, выразив добровольное согласие, подали заявление в райком…

– А кто именно-то, кто? – не унимался Саныч.

– После драки что кулаками махать? – поддел капитан. – Ослабил воспитательную работу – другие примутся под себя образовывать. У тебя под носом все это время обретались целых двадцать активно верующих.

Саныч, зыркнув в сторону Акимова, промолчал, а тот лишь еще раз уточнил:

– То есть не скажете кто?

– Не важно. Конституция гарантирует свободу отправления религиозных культов, так? Вот и отправляют. Наша же задача – не препятствовать, ибо бессмысленно, но следить за тем, чтобы процесс этот не выходил за рамки социалистической законности. В общем, надо усилить еще и этот участок патрулирования…

– Чтобы усиливать, люди нужны, – проворчал Саныч. – Мы и так тут на мели, как пароходы в луже.

Сорокин помолчал, спросил, будут ли конкретные предложения.

– Нет, – свирепо открестился сержант.

– Тогда продолжим. Теперь по поводу трупа неизвестного гражданина, найденного на откосе в полосе отведения железнодорожной станции. Товарищ Акимов, ты говорил, что есть версии по поводу личности.

– Были, – признался Сергей, – Николай Пожарский утверждал, что видел этого гражданина в тот же день, утром.

– И как это он его узнал? Вот у меня копия, заключения эксперта, фиксирует множественные травмы челюстно-лицевой области, проще говоря – лицо сильно обезображено.

– И все-таки узнал. Они, товарищ капитан, утром того же дня встречались.

– Где же?

– Гражданин приходил с инспекцией к соседям Пожарских, проверять дымоход.

– У них что, печки?

– Нет, заделанный камин, неиспользуемый. Однако фактически дымоход в помещении, вот и…

– Ясно, а при чем тут Пожарский?

– Его позвали поприсутствовать и подписать акт, поскольку Татьяна Брусникина, ответственная квартиросъемщица, находилась в больнице.

– Что с ней?

– Давление, сердце.

– То есть ее не было. Почему в отсутствие взрослых проводили проверку?

– Ну вот. Ее дочь обратилась к Кольке, и он подписал акт.

– Это Пожарский говорит, что так было, – подхватил Остапчук, – а Зойка все отрицает.

Сорокин поморщился:

– Иван Саныч, не путай. Оставь местечковую привычку сыпать именами, точно все кругом знать должны, кто у кого в соседях. Имя проживающей в комнате – Татьяна или Зоя?

– Обе. Это мать с дочкой, – пояснил сержант, – Татьяна Ивановна – вдова, трудится делопроизводителем на фабрике, а Зоя – ее дочка, которая числилась пропавшей без вести и недавно объявилась. Поэтому мать в больницу угодила, на радостях.

– Объявилась? При каких обстоятельствах пропадала?

– Зоя эта была в списках эвакуированных ребят из санатория «Медсантруд».

– Да, помню.

– Тогда мать следов ее не нашла, решила, что дочь погибла, а она объявилась.

– Где ж она ошивалась все это время?

– А у нее справка из больницы была, о контузии и прочем. Но я думаю, бродяжничала, побиралась, занималась черт знает чем, потом, как отловили и подлечили, пришла в себя и вот, отыскалась мать.

– И сколько лет ей? – спросил Сорокин.

– Двенадцать.

– Двенадцать. А с чего Брусникина взяла, что она в самом деле ее дочка?

Иван Саныч помрачнел:

– Ну с чего-чего. С того. Я в больнице навестил мамашу, спросил, как мог деликатно: с чего вы, гражданочка, сочли, что это ваша дочка? Так такое началось. Она в слезы, вопит: чего пришли, вы, мол, не понимаете, что значит по лесу ходить и радоваться, что это не наша ножка, потому что сандалик не наш. Бабы зашипели, вытолкали в коридор – и устроили лекцию про сердце материнское.

– Сердце материнское – это хорошо, а помимо этого что есть? Справки, документы?

– Метрика.

– Ага. И небось восстановленная.

– А то как же.

– Строго говоря, раз метрика и мама признала дочь, нет оснований сомневаться, так? – деликатно вставил Акимов. – Мы же не можем гражданский розыск устраивать без заявления?

– Согласен, хотя и с неохотой, – заметил Сорокин, – давайте к делу… И эта Зойка отрицает, что заходил инспектор… послушай, Иван Саныч, а у нее как вообще с головой? Может, она слова такого не знает?

– Я ей экзамены не устраивал, – признался Остапчук, – но вообще да, странненькая она, болященькая. Все убирается и поддакивает.

– Что, со всем соглашается? – не понял капитан.

– Последние слова повторяет, как эхо.

– Да уж, такую свидетельницу иметь – слуга покорный.

– Да, товарищ капитан, но не только она приход инспектора отрицает, – вступил Сергей, – тут такой еще момент. Я посетил жилконтору, уточнял, что за инспектор ходил на проверку.

– Одобряю. Ну, ну?

– И в жилконторе сказали, что никого не посылали проверять никакой дымоход, поскольку по указанному адресу ни дымоходов, ни каминов нет. Вот справка.