Комната с загадкой

– Будет. Картина вписывается в несчастный случай. Расстояние от рельсов невелико, степень опьянения – колоссальная. По результатам проверки составов, которые следовали установленным маршрутом в заданный промежуток времени, никаких происшествий, сигналов от пассажиров и сопровождающих не поступало, подозрительных следов нет.

– Успокоились на том, что все деньги прогулял, документы потерял, то и нечего мудрить, – резюмировал Саныч.

Сорокин дернул бровью:

– А ты бы, само собой, не успокоился?

– Не про меня речь.

– Вот и помалкивай.

Акимов промолчал, не ощущая морального права выступать. О покойниках, может, и ничего, кроме доброго, но что хорошего можно сказать о том, кто тунеядничает, халтурит, подъедаясь на писательских дачках, не стесняясь при этом носить крест. Да еще и цепляет на жирный палец перстень со спиленным орлом.

Сорокин вновь начал:

– Теперь про происшествие на нашем участке. Нападение на сапожника Сахарова. Пожарский утверждает, что когда он нашел того с разбитой головой, то тот в беспамятстве помянул некоего Гарика, назвав его сволочью.

– Гарик – это может быть и Игорь, – заметил Акимов.

– Дружок его этот Шерстобитов, как пить дать. Такие всегда друг к другу льнут, – добавил Остапчук, – к тому же барыжил Цукер, у его подвала вертелись пропойцы, которым ни чистить, ни починять нечего не надо, – одни опорки на ногах.

– Согласен, – поддержал сержанта Акимов, – в них заходят в подвал, в таких же грязных выходят и тотчас направляются кто в рюмочную, кто к Анастасии. Скупкой промышлял Сахаров. Может, и этот Гарик с ним что не поделил.

– Если так, то речь не о скупке, Шерстобитов – человек состоятельный, – Сорокин достал еще пару листов бумаги, – и на осколках графина, коим был травмирован товарищ Цукер, имеются отпечатки пальцев Игоря Шерстобитова.

– Имеются – стало быть, это он, – вставил сержант.

– И не только. На тех же осколках обнаружились не менее любопытные пальчики, – продолжил капитан, – помните, дорогие товарищи, с чего я начал? Хорошего, жирного домушника взяли, но не последнего. Так вот, за текущие полгода в центре орудовала еще одна редкая сволочь, и куда ловчее. Проникала в квартиры не через двери, никаких следов взлома.

– Форточник.

– Сложно сказать, хотя основания есть утверждать. Из взятых семи квартир…

– Скольких? – переспросил Акимов, решив, что ослышался.

– Семи, семи, – повторил Николай Николаевич.

– За полгода? – уточнил Остапчук. – Плоховато работают товарищи в центре.

– Мне тоже не понравилось, – заверил капитан, – и еще несколько моментов, которые меня смущают. Во-первых, квартиры исключительно членов Союза писателей. Во-вторых, грабили тогда, когда хозяева были на дачах. В-третьих, пропадали исключительно деньги, которые хранились в различного рода тайниках.

– Наводка, – подытожил Акимов.

– Верно. А еще: из взятых семи квартир три находятся на первых этажах, и две – под крышей, и еще две – рядом с конструктивными элементами зданий, по которым чисто теоретически можно подобраться к окну. Подчеркиваю – теоретически.

– Почему?

– Очень мало места, – пояснил капитан, – ногу нормальному человеку не поставить. Но дело в том, что и пальчики, снятые во взятых квартирах, и отпечатки, которые на осколке графина, во-первых, совпадают, во-вторых, маленькие. Возможно, принадлежат ребенку.

– Только этого не хватало, – проворчал сержант, – а они, отпечатки, хотя бы одного сопляка? А то, может, их тут уже шайка. Им же только волю дай.

– Одного, одного, – утешил Николай Николаевич, – правда, дела это не меняет, скорее, усугубляет. Этот форточник, которого ищут в центре, ошивался где-то у нас, более того, у пострадавшего Цукера.

– Укрывал? – предположил Сергей.

– Возможно.

– Тогда, может, прямо сейчас его допросить, пока мягкий, тепленький? – предложил сержант и добавил: – Гад.

Сорокин запретил:

– Нет. Прежде всего потому, что товарищ Шор к нему некритично относится, нельзя исключать, что она запретит всякого рода допросы. Или будет иным образом помогать.

– Что еще от буржуинки ожидать, – хмыкнул Иван Саныч и тотчас уточнил: – Шучу я, шучу. Но она женщина непростая.

Николай Николаевич заметил, что в таком случае тем более необходимы гибкость и деликатность:

– И еще. Одиноких воров, особенно малолетних, не бывает, с этим все согласны? Любой нуждается в укрытии, в сбыте, в сообщниках, сам по себе он нам не так важен, как все они. Нам не одну-единственную поганку, нам всю грибницу надо обнаружить и вырвать.

– Варварские вещи говорите, – попенял Саныч, – из-за таких вот грибников, как вы, товарищ капитан, в лесу белых грибочков не осталось.

– Не люблю этого занятия, – улыбнулся Николай Николаевич, – зрение подсело, да и нагибаться трудно. Про грибы я так сказал, для красоты. Я вам эти фактики просто для информации сообщил, пока полагаю нужным ничего не делать и понаблюдать. – И, подняв палец, закончил: – Но активно! Текущие дела не забывайте. Завершили оперативное совещание, перешли к работе.

Глава 8