Комната страха

Наотрез отказавшись подняться на второй этаж в каморку Константина, я также отвергла его предложение отнести меня туда на руках. Обстоятельства всего происшедшего стесняли меня, и хотелось свободного пространства хотя бы для сна. А какой может быть простор на диванчике, пусть даже двуспальном? Раньше мне на нем было уютно, но сегодня хотелось простора. Поэтому Косте пришлось устраивать для нас ложе на матах, прямо в зале. Побурчал он что-то насчет женских причуд, но справился с делом как нельзя лучше. Здорово у него получилось!

Не причуда, Костя, придурь самая настоящая, но как приятно, когда мужчина потакает таким вот капризам и при этом не делает свою физиономию постной. Не все на это способны.

Я постаралась вознаградить его за необязательные хлопоты и тоже справилась с этим отлично. Жаль, надолго меня не хватило, и я сразу же уснула на плече моего сэнсэя.

А утром мы проспали непозволительно долго. Долго для той массы дел, заниматься которыми мне предстояло сегодня. Всего каких-то пять минут я позволила себе для открывания глаз и прощания с удивленным такой спешкой Константином, на большее не имела права.

Но как ни спешила, а под сиденье заглянуть не поленилась — сегодня бомбы там не было. Ругнув себя за глупую мнительность, которая только спросонок возможна, я, неумытая, поскакала домой переодеться, привести себя в порядок, чтобы на люди показаться не стыдно было. Первый мой визит — к господину Крапову и Ларисе, надо соответствовать уровню.

Свою дверь я отпирала не без трепета и удивлялась себе. Еще немного, и доведут меня авгуры до необходимости заняться приведением нервов в по — рядок.

Слава богу, внутри оказалось все на своих местах, так, как я вчера оставила. И мешочек с гадальными костями лежал на журнальном столике. А что, если мне… Нет, сначала тело.

После вольной разминки, душа и легкого завтрака я почувствовала себя готовой противостоять десяти Илонам и Несторам вместе взятым, четырем Тимофеям и одной компании Петра. Поправила тюль на балконном окне, сорванный мною вчера, и только тогда взялась за мешочек. Кости с веселым звуком раскатились по полированной поверхности столика и глянули на меня цифрами с граней:

7 + 18 + 29.

«Не переоценивайте своих достижений и не торопитесь, принимая ответственные решения. Спокойная рассудительность и трезвый расчет способствуют удаче».

Как мало мое вчерашнее поведение соответствует любому из этих слов.

Но себя вчерашнюю я извиняла. Любила я себя вчерашнюю, уважала пусть за взбалмошные, но принесшие неплохие результаты действия и жалела за мучения, которые пришлось перенести.

Крапов дожидался меня дома при полном параде — хоть прямо сейчас на прием к начальству, еще более высокому, чем он сам. Хозяин явно торопился. Видно, отложил ради меня какие-то важные дела и потому заметно нервничал. Вот это зря, Василий Дмитриевич. Нам с вами нужна только спокойная рассудительность.

Разговаривали недолго. Отчета от меня о моих соображениях он не потребовал, то ли преждевременным посчитал, то ли вообще решил не вмешиваться, не знаю, и мне это понравилось. Надо сказать, что ни о планах, ни о соображениях я с клиентами не говорю никогда, если, конечно, не планирую использовать их в какой-нибудь из своих комбинаций. Крапов опять поднял было тему о своих недоброжелателях, но я ее поспешила не только уложить на прежнее место, но и притоптала сверху как можно крепче.

— Не время об этом, Василий Дмитриевич. Не обременяйте меня информацией на данном этапе бесполезной.

Возражений не последовало.

О желаемой им судьбе насильников он выразился предельно точно:

— Вы отдадите их мне вместе с доказательствами их вины, а я постараюсь, чтобы они перестали быть мужчинами в физиологическом плане.

— И сядете на скамью подсудимых?

Я возражала ему спокойно и рассудительно, и он, конечно же, согласился с доводами, оставив решение этого вопроса на будущее.

Сумму гонорара вообще обсуждать не пришлось. Я просто назвала цифру. Он помолчал, стоя лицом к окну, и согласился, не поворачивая головы. Признаться, и мне было неловко говорить в таком случае о деньгах, тем более с отцом потерпевшей, но жизнь есть жизнь…

Тема была исчерпана с рекордной скоростью — потратили мы на разговор не более получаса, и то со всеми приветствиями и прощаниями. Василий Дмитриевич ушел, извинившись, а я занялась Ларисой.

Сегодня она выглядела веселее и как собеседница понравилась мне больше. Должно быть, потому, что самое тяжелое рассказано было вчера, а выпытывать подробности не было необходимости. Сегодня меня интересовало совсем другое.

Как-то очень естественно мы перешли на «ты» и сначала просто дружески болтали о прошедшем лете и хорошей косметике. Вдруг она вспомнила Илону. Сама. Без всяких наводящих вопросов.

— Ты ее адрес вчера спрашивала, не ходила еще?

— Можно сказать, что нет пока, — ответила я с улыбкой.

— Нет, нет, напрасно ты улыбаешься! — воскликнула Лариса и, сделав большие глаза, сообщила совершенно серьезно. — В этом что-то есть, правда! Поначалу я тоже не верила…