— Детские площадки — это ловушки, — говорит пожилая женщина, которая вбивает в землю длинные клинья. — Он с их помощью ловит детей.
— О ком идет речь?
— Ловит, пытает и убивает, затем воскрешает — и цикл повторяется снова и снова, все благодаря действию живой воды.
— Мне нужна живая вода.
— Я знаю, — кивает женщина, вбивая очередной клин.
Нина идет сама не понимая куда, заходит в парадную, поднимается по ступенькам и открывает дверь бабушкиной квартиры. Квартира слегка изменилась: теперь тут стало светлее, мебели и всякого хлама меньше, но стены с обоями в мелкий цветочек, пол, потолок — все осталось прежним. Остались и запахи: нафталиновые, старческие, удушающие. Нина не разуваясь проходит на кухню. Возле окна на стуле сидит мужчина. Он одет в кожаные куртку и штаны, а лицо у него детское. Тонкие красные губы, кудрявые локоны спадают на лоб. Ноздри устремлены в разные стороны. Необычное и запоминающееся лицо. Чем пристальнее Нина всматривается в него, тем знакомей оно становится. Вдруг она понимает: да это же Гриша!
— Гриша, это ты? — Нина замирает у входа на кухню, не решаясь переступить порог.
Мужчина сдержанно улыбается, никак не подтверждая и не опровергая догадки Нины.
— Меня невозможно убить, — наконец сообщает он.
— Но я ведь и не пыталась, — сказала Нина.
— Пыталась, — ласково говорит Гриша.
Нина внимательно изучает Гришин наряд, облик и кое-что понимает.
— Это тебя ищет полиция?
Гриша — или предполагаемый Гриша — выпячивает и поджимает губы, снова ничего не подтверждая и не опровергая.
— Ведь я как будто предчувствовала, что все обернется именно так. Ты подстроил смерть на мопеде, вовлек в этот заговор десятки людей, поселился в моем родном городе, а теперь стал сатанистом, похищаешь, пытаешь и убиваешь людей, держишь в страхе весь Приозерск.
Гриша или предполагаемый Гриша воздерживается от комментариев.
— Ты ведь пришла за живой водой? Можем договориться о сделке.
— Какая сделка?
— Литр воды в обмен на локон волос.
— Моих волос? И зачем они?
— Это мое личное дело. Нужна вода или нет?
Гриша или предполагаемый Гриша выдвигает ящик обеденного стола и достает ржавые садовые ножницы. Кажется, они перепачканы кровью и еще какими-то выделениями. Он подходит к Нине вплотную, осторожно берется за волосы и состригает не локон, а солидный пучок.
— У тебя случайно нет ручки?
— Ручки?
— Хотел написать расписку. Но, видимо, не судьба.