Комната воды

– Уверяю вас, они прекрасно все понимают, – возразил Аарон. – Им просто не хочется сделать над собой усилие. Детям присуща некоторая жестокость, им явно не хватает чувства. Убежден, что в этом плане они совсем не изменились. Но как только им исполняется десять, словно какой-то выключатель щелкает у них внутри: они мгновенно учатся управлять собой и лицемерить. Безусловно, это механизм выживания – возможно, необходимое оружие, когда ты вынужден передвигаться по округе с пустыми карманами.

Откровенность Аарона подвигла Брайанта на дальнейшие расспросы.

– Есть ли среди ваших учеников дети с этой улицы? – спросил он, подумывая, имеет ли смысл опросить кого-то из них.

Современные школьники Артуру не нравились; мотивы их поведения казались ему темными и неясными. С каждым поколением дети становились все более пустыми и чужими, возможно, потому, что он виделся им невероятной развалиной.

– Мы католическая начальная школа для детей из простых семей, мистер Брайант. Дома в округе предназначались для ирландских рабочих, строивших железную дорогу, и потомки многих из них так здесь и живут. Район поделен между традиционно обитавшими здесь представителями рабочего класса и новыми жителями из среднего класса.

– Интересно, как вы их различаете? – полюбопытствовал Брайант.

– У семей из среднего класса никогда нет бабушки, живущей по соседству. Они терпеть не могут, чтобы о них думали как об экономических мигрантах, хотя именно таковыми являются – селятся в развивающихся районах и тихо поджидают прибыли, ноя из-за отсутствия на главной улице магазинов экологических продуктов.

– А сын Уилтонов тоже учится у вас?

– Что вы, Брюэр ходит в частную школу в Белсайз-Парк. А вот то семейство, – он указал на вест-индскую чету с двумя празднично одетыми детьми, – отправило своих детей в англиканскую школу, куда записываются за три года. И у рабочих-католиков религия по-прежнему играет определенную роль в выборе образования.

– Вы меня удивляете, – признался Артур.

Мысленно он поставил галочку в списке лиц, опрошенных Лонгбрайт: «Рэндалл и Кайла Эйсон, дети Кэссиди и Мэдисон». Вид у Рэндалла был беспокойный, – казалось, он хочет уйти. Малыши едва не засыпали от скуки.

Пол узнал агента по недвижимости, как только вошел в комнату, и сразу же понял, почему Гаррет так быстро сориентировался насчет дома номер пять, – он просто жил на той же улице. Неудивительно, что его взбесила неудача с приобретением дома. Гаррет так хорошо представлял себе стоимость этой недвижимости – можно было считать, что он злоупотребил инсайдерской информацией.

– Этот жирный тип – тот самый, что пытался вытеснить нас с территории, – шепнул Пол Калли. – И где только риелторы покупают такие рубашки? Видно, ими торгует специальный магазин.

Тем временем мистер Сингх не оставлял Гаррета в покое:

– Я слышал, вы собираетесь приобрести пустырь напротив магазина. Только не говорите мне, что планируете втиснуть туда еще один дом.

– Я никогда не сообщал о намерении купить землю. – Гаррет смял и поставил на пол пивную банку; его хамский жест не остался незамеченным. – Никто даже не знает, кому эта земля принадлежит.

– Но вы прекрасно знаете старика, который там живет, – настаивал Сингх.

– Какого старика? – вставил Брайант.

Сегодня он надел слуховой аппарат – не потому, что действительно в нем нуждался, а потому, что тот в равной степени усиливал все звуки, и можно было прислушиваться к нескольким разговорам одновременно.

– Один бродяга – он иногда спит на пустыре, – пояснил рослый египтянин, присоединившийся к беседе. – Омар Карнеши. Мы с женой Фатимой живем в доме номер четыре. – (Брайанту пришлось выдержать еще одно влажное рукопожатие.) – Если вы купите землю, ему негде будет жить.

– Что за дьявол, почему все на меня накинулись? – пожаловался Гаррет своей смущенной подруге. – С чего это вдруг меня записали в главные злодеи? Слушай, мужик, никто не может претендовать на эту землю, раз уж застройщики положили на нее глаз, так что отвяжись от меня и разбирайся с ними сам.

Лорен быстро сунула ему в руку новую банку.

Тамсин беззвучно призвала мужа смешивать коктейли и подливать гостям, указав на множество бокалов разного калибра. Она знала, что следовало кого-то нанять для приготовления канапе, но ее смущало, что в сравнительно небольшом доме это может показаться претенциозным. Они приберегут ресторанное обслуживание для Норфолка – например, для рождественского вечера, – где официанты смогут незаметно появляться из кухни. Тамсин никогда бы не сказала об этом вслух, но она терпеть не могла находиться в окружении греков, африканцев и ирландцев-католиков, не говоря уже о шайках черных подростков, хохочущих во всю глотку и вопящих на непонятном сленге. Оливер выбрал себе роль обманутого социалиста и отказывался купить дом в Ислингтоне, поскольку там живет Тони Блэр. Кентиш-Таун представлялся ему куда более «настоящим», хотя он вечно всем рассказывал, как в пятницу вечером он добирается до Норфолка два часа.