Комната волка

Но на этот раз он не стал звонить маляру. Он позвонил Дали, ведь именно тот вбил Нико в голову эту идею с рисованием. Отец пригласил его домой, чтобы показать рисунок Нико.

Учитель пришёл, поднялся в комнату, но не рассыпался в извинениях, которых так ждал папа. Он застыл на пороге и воскликнул:

– Ого!

Папа едва сдержался, чтобы не ударить его.

– Что значит «ого»? – переспросил он. Но Дали его не слушал. Он буквально уткнулся носом в стену, чтобы рассмотреть мельчайшие детали рисунка Нико.

– Ты нарисовал это маркером? – поинтересовался он. – А не пробовал здесь обвести дважды?

В общем, Дали внимательно изучил рисунок и пришёл в восторг. Он всё время хвалил Нико и давал советы.

Папа чуть не взорвался от злости.

5

С того дня отношения между Нико и отцом испортились окончательно.

Нико было плевать на его слова и поступки. Он отказывался слушать и точка.

Отец снова вызывал маляра, маляр снова закрашивал рисунок. Нико снова начинал рисовать.

Вызов. Папа бросил ему вызов. Пусть вызывает маляра ещё хоть тысячу раз. Нико было всё равно.

Он будет рисовать несмотря ни на что.

6

Клаудия сидела на скамейке и смотрела на Нико, чуть опустив голову.

– По-моему, ты переборщил, – заявила она.

Её платье развевалось на ветру. С каждым порывом ветра от него исходил запах лимонов, неба, лета. Казалось, это платье удерживало на небе солнце, которое в тот закатный час пыталось скрыться за деревьями.

– То есть? – переспросил Нико. – В каком смысле переборщил?

– Твой отец, Нико… Знаешь, я его немного понимаю…

– Что ты понимаешь? – Нико резко встал. – Что?

Он отвернулся от Клаудии. Затем он достал из кармана нож и начал вырезать что-то на дереве.

Клаудия молчала. Она краем глаза наблюдала за ним, но молчала. Нико чувствовал на себе её обжигающий молчаливый взгляд.

Наконец он фыркнул и развернулся.

– Может, хватит смотреть на меня?

Тишина.

– Ты как моя мать.

Клаудия отвела взгляд. Теперь она разглядывала деревья и ворота парка, город, который темнел с каждой минутой.

Нико заметил, что она слегка тряхнула головой. Он вздохнул, сел рядом с ней и дотронулся до плеча. Клаудия не обернулась. Она по-прежнему смотрела на уходящее солнце, только солнце её не волновало. Она сосредоточилась на нём, чтобы не смотреть на Нико, потому что такой Нико ей не нравился.

– Ну ладно тебе, – сказал Нико, поцеловав её в шею. Он почувствовал, что Клаудия вздрогнула и отпрянула. Так улитка прячет свои рожки, если дотронуться до неё пальцем.

Загорелся фонарь. Стайка мошек с глухим стуком билась о стекло.

«Ну же, Клаудия, – подумал Нико. – Ты же знаешь, что я не специально». Он снова поцеловал девушку. И снова ничего. Улитка.

– Ты же знаешь, я иногда срываюсь. У меня такой характер. Что я могу поделать? – Он посмотрел на Клаудию, надеясь услышать что-нибудь. – Эй, ну поговори со мной.

Но Клаудии уже не было. Она была далеко – вместе с солнцем, уходящим за горизонт. Она сама была этим далёким исчезающим солнцем. Остался лишь Нико. Он был как насекомое. Глупое противное насекомое, пленник фонаря.

Нико в последний раз посмотрел на Клаудию.

И ушёл не оглядываясь.

7

Нико вернулся домой в час ночи или даже позже.

Он услышал скрип на кухне.

– Нико, это ты? – спросил отец.

Нико ускорил шаг. «Оставь меня в покое, папа, отстань».

– Нико…

Он поднялся в свою комнату и запер дверь. Ну уж нет, он не будет тратить время на разговоры с отцом.

Нико услышал шаги папы на лестнице, его голос.

– Нико…

«Считай, – мысленно приказал себе Нико. – Считай до десяти. Если досчитать до десяти, папа перестанет тебя звать…» «…Один, два, три…»

– Нико…

«…четыре… пять…»

Тишина.

«…шесть…»

Нико услышал, что папа ушёл.

Он рухнул на кровать и уставился в потолок. Он думал о Клаудии, её лимонном платье, о заходящем солнце. О том, что она отвернулась от него, о том, каким равнодушным было её лицо, и ещё – что её больше не было. Из-за неё Нико чувствовал себя таким одиноким. И злым.

Нико закричал. Ему было плевать, услышат ли его родители. Ему было всё равно, даже если он разбудит соседку. Он должен был кричать. И он кричал.

8

Когда на следующее утро Нико спустился вниз, он увидел отца в прихожей.

– Ну? – спросил папа.

– Что «ну»?

С кухни доносился звон тарелок и чашек. Мама готовила завтрак.

– Во сколько ты вчера вернулся?

– Вчера? Откуда я знаю. В полночь или в час.

– В два часа десять минут.

В два часа десять минут? Чёрт, Нико не думал, что придёт так поздно.

– Какая тебе разница? – огрызнулся Нико.

Папа прищурил глаза.

– Тебе шестнадцать, Нико, а ты приходишь, когда на часах десять минут третьего. Большая разница.

Нико склонил голову.

– Ладно, па, мне пора в школу.

Папа не шевельнулся.

– Нико, – крикнула мама с кухни. – Ты что, не позавтракаешь с нами?

– Нет, ма, я должен идти. Я опаздываю.

Нико снова посмотрел на папу. Тот всё ещё стоял с выражением лица, как у Клинта Иствуда. В фильмах с этим актёром побеждает тот, кто дольше другого не отводит взгляд и потом стреляет.