Комната волка

Хаус сел в машину рядом с Нико и закрыл дверь.

– Что случилось? – спросил он.

«Что случилось». Нико не знал, что произошло.

Он выглянул в окно. Папа разговаривал с кем-то в дверях больницы. Изредка он посматривал на автомобиль.

На самом деле Нико кое-что помнил. Темноту, дождь, гнев. Это прочно осталось в памяти. Но других воспоминаний не было.

– Ты не помнишь, как выбежал из дома, Нико? Как ударил своего отца?

Нико не ответил. Папа вернулся в машину. На шее у него была повязка. Папа молча посмотрел на Хауса, пристегнулся и завёл двигатель.

– Не волнуйся, Нико, – сказал Хаус. – Мы поработаем над этим.

Автомобиль тронулся.

«Мы поработаем над этим».

Темнота, дождь, гнев.

«Как мы поработаем над этим, док? Как?»

«Если я ничего не помню».

63

Церковь была полна цветов. Повсюду стоял сладкий запах, даже на улице. Нико фыркнул. У Лео была аллергия на пыльцу. Неужели эти идиоты не подумали об этом?

– О господи, Нико, мы вечно опаздываем, – злился папа. – Можно же проявить немного уважения. Это ведь похороны твоего друга.

Папа не знал, что Лео уважал тех, кто опаздывает. Он говорил, что, если ты пришел вовремя, значит, тебе было нечего делать. Значит, ты решил встретиться, потому что тебе было нечем заняться. Но, если ты опоздал, значит, был чем-то занят. Возможно, даже чем-то важным, но ты решил отложить дела и увидеться. Вот это было достойно уважения. У Лео было странное мировоззрение. Он был настоящим придурком. Но ещё он был лучшим другом.

Они сели в первом ряду. Рядом с Лео, который лежал в закрытом гробу у алтаря. С другой стороны сидели его родители. Нико молча кивнул им. Он не осмелился посмотреть им в глаза после того, как увидел Лео с раздавленным лицом и камнями во рту. Эта картина до сих пор стояла перед ним. Возможно, родители Лео тоже думали об этом. Как им вынести такое?

Нико посмотрел на гроб. Лео был там, внутри. Под цветами. «Наверное, у тебя зудит нос из-за их запаха, Лео».

Прозвенел колокол.

– Нико. – Папа схватил его за руку. Нико встал вместе с остальными, и священник начал службу. Нико не понимал, о чём он говорил. Если честно, ему было всё равно. Он смотрел только на гроб. Ему казалось, что что-то было не так. Цветы и этот гроб. Лео не должен был лежать в таком гробу.

Почему все гробы одинаковые? Почему их не делают под людей? Почему нет гроба в форме… скажем… каноэ? Почему, если человеку при жизни нравилось заниматься греблей на каноэ, после смерти он должен оказаться в гробу, который это не отражает? Разве гроб не должен быть как одежда? Разве он не должен соответствовать человеку?

Каким был Лео? Нико улыбнулся. Придурком, вот кем он был. И что? Почему не существует гробов в форме придурка?

Нико рассмеялся. И Лео вместе с ним в своем гробу. Нико слышал его смех. «Да ладно, Лео, только не говори мне, что тебе нравится эта штука, в которую тебя положили».

– Нико… – прошептал папа. – Твоя очередь.

Нико посмотрел на священника, который ждал его у алтаря.

– Ну же, Нико, – сказал он в микрофон. – Хочешь сказать несколько слов? Ты ведь написал речь для своего друга?

Нико вынул сложенный листок из кармана и подошёл к алтарю. Оглядел церковь и людей, сидящих перед ним.

Он писал эти строки целый день. Как можно сказать что-то о таком, как Лео? Нико пришлось бы написать целую книгу, если бы он решил поделиться своими мыслями о Лео.

Теперь, когда он стоял перед людьми, он не хотел читать эти строки. В зале сидели его родители, класс, Спиди-гонщик, Бритва, Амброзини. Но кем были все остальные? Кем они были, чёрт возьми? Какое отношение они имели к Лео, к тому, что Нико написал о нём?

– Нико…

Нико обернулся и кивнул священнику.

Он откашлялся и подошел к микрофону ближе.

– Лео был… – Его голос эхом прокатился по залу. Нико улыбнулся. Убрал листок. Окинул взглядом незнакомые лица. Посмотрел на Лео, который ждал в гробу, пока Нико зачитает строки. – Лео был придурком.

Зал загудел, кто-то закашлялся.

Нико нахмурился. Он написал совсем другое. Но то, что он сказал, было правдой. «Я прав, Лео? Ты ведь придурок?»

Лео рассмеялся. Он медленно открыл крышку гроба, и цветы упали на пол.

Он выпрямился и трижды чихнул. Затем посмотрел на Нико, который стоял с листком в руке, и рассмеялся: «Да, это так… Трамонтана». И Лео подмигнул Нико.

«Братишка, ты ведь не против, если я буду звать тебя Трамонтаной?»

«Нет, Лео, не против. Прости меня… Прости, ладно? Я не хотел говорить тебе это в тот вечер».

«Ничего, братишка, – ответил Лео. – Не волнуйся, всё в прошлом».

Лео выпрыгнул из гроба и оправил пиджак. «Ну что, – спросил он. – Как я выгляжу?»

Нико улыбнулся.

«Отвратительно. Как официант».

«Точно, братишка. Но это ведь не я выбирал одежду».

Нико почувствовал, как по щекам побежали слёзы.

«Зачем ты это сделал, Лео? Зачем?»