Компаньонка

— Элеонора! — На его лице отразились эмоции, которые можно было назвать гневом. — Почему ты мне не сказала?

— Не сказала — что? — Она чуть пошевелилась, чувствуя, что ее тело понемногу приспосабливается к нему. Может, оно и вошло с трудом, но все же вошло. Или почти вошло. И это было самое главное.

— Почему ты мне не сказала, что ты девственница?

— Потому что это несущественно.

— Я считаю это важным.

— А я не считаю.

— Я считал тебя женщиной, достаточно опытной в этом вопросе.

Элеонора улыбнулась:

— У меня хорошие новости, сэр. С этого мгновения я и в самом деле стала женщиной с определенным опытом.

— Не дразни меня, — предупредил он. — Я на тебя очень сердит.

— Означает ли это, что ты не собираешься закончить то, что мы так хорошо начали?

— Похоже, я не в состоянии сейчас здраво мыслить.

Элеонора провела пальцами по его волосам.

— В таком случае ты должен позволить мне принимать решения за нас двоих. Я предпочла бы, чтобы ты закончил это дело, если только ты способен довести его до конца.

— Способен? Да я не способен ни на что другое! Опершись локтями о ковер, он обхватил ее голову руками и осыпал поцелуями ее лицо. Элеонора почувствовала, как он снова стал медленно, осторожно двигаться внутри ее. Она догадывалась, что он с трудом сохраняет над собой контроль, и ее переполняло радостью сознание этого.

Он покачивался на ней, погружаясь все глубже, постепенно ускоряя движения. Ладонями она ощущала жесткость его мышц на спине. Сладостное напряжение все больше возрастало в ее теле. Она обняла его еще крепче, стремясь обследовать эту новую для нее территорию.

— Элеонора, Элеонора, я не могу сдержаться. Прости меня. Он резко извлек член из ее лона, встал на колени и схватил носовой платок, который аккуратно положил рядом с собой несколько минут назад. Артур торопливо обернул им головку своего члена. С губ его слетел тяжелый стон, глаза превратились в щелки, и он, содрогаясь, кончил у нее на глазах.

Успокоившись, он упал ей на грудь, положив ногу ей на бедро и по-хозяйски обвив ее тело руками.

Некоторое время Элеонора лежала молча, прислушиваясь к своим ощущениям: тяжести тела Артура, теплу, исходящему от камина, и сладостной боли между бедер.

Наконец Артур пошевелился, поднялся на локтях и посмотрел на нее.

— Не совсем то, что ты ожидала, да? — спросил он.

— Это было… интересно, — ответила она уклончиво.

Он поморщился:

— Осуждение с легкой похвалой.

Кажется, она задела его самолюбие.

— Кое-что было очень даже… возбуждающим, — заверила его Элеонора.

Он нагнулся, прижался лбом к ее лбу и поцеловал в кончик носа.

— Я должен принести свои извинения, моя дорогая. Ей вдруг стало холодно. Она быстро выбралась из-под него и села, натягивая платье на грудь.

— Ты не должен винить себя, Артур.

Он откинулся на спину, запрокинул руки за голову и некоторое время смотрел на нее с непроницаемым выражением лица.

— Не должен?

— Разумеется, нет. Это я подтолкнула тебя, если ты помнишь. Моя бабушка когда-то рассказывала мне о тех ощущениях, которые можно испытать лишь в объятиях настоящего мужчины. Меня разбирало любопытство, и я захотела узнать, что же кроется за ее словами.

— Ты использовала меня, чтобы удовлетворить свое любопытство? — Артур потрясение вскинул бровь. — А я-то пребывал в уверенности, что ты испытываешь ко мне влечение!

— Я действительно испытываю к тебе влечение. — Элеонора испугалась, что он может подумать иначе. — Очень сильное влечение. В самом деле, я никогда не испытывала подобных чувств ни к одному мужчине.

— Очень любезно с твоей стороны так заявить, но я не могу отделаться от мысли, что ты всего лишь пытаешься подсластить пилюлю, чтобы я не переживал по поводу случившегося.

— Нет никаких причин переживать, уверяю тебя. Это была моя идея.

— Ты отдаешь себе отчет в том, что если у тебя отсутствует опыт в некотором отношении, то дело принимает совсем другой оборот?

Он не собирался забывать об этом. Он все еще был сердит. Она покраснела от того, что начала испытывать что-то похожее на вину, и вздохнула:

— Да, я хорошо понимаю, что если бы ты знал о моей неопытности, твое резкое чувство ответственности не позволило бы тебе заняться со мной любовью.

В его глазах заискрилась улыбка.

— Я этого не говорил.

— Нет нужды выражать это словами, — проворчала Элеонора. — Я сознаю, что не имела права ставить тебя в подобное положение. — Внезапно ею овладел гнев. — Но я должна заявить тебе, что это ужасно неприятно — сначала испытать возбуждение, а затем вдруг почувствовать вину и ответственность за содеянное.

Он наградил ее неожиданной улыбкой.

— И в этом я полностью согласен с вами, мисс Лодж.

Элеонора вспыхнула:

— Сэр, я должна напомнить вам, что я из другого круга, нежели молодые леди, явившиеся на брачный рынок в этом сезоне. Я не какая-нибудь изнеженная, невинная девушка, живущая на всем готовом, как ваша Джулиана.

Он не спеша сел.

— Кем бы ты ни была, Элеонора, но ты не Джулиана.

— Да, и я хочу, чтобы ты наконец понял: в том, что произошло сегодня, нет твоей вины. Никакой ответственности за это ты не несешь.