Компасу надо верить

Настина мама посадила Баскета и Кольку Силантьева на первое место. А нас с Федей Зайцевым — с самого края стола. Наверное, это место мне было отведено сразу, как только я достал гильзу.

Я осмотрелся. Справа от меня Маша Шустикова, а за Зайцем устроилась Кочерга.

— Как тебе не стыдно! — прошептала Маша. — Без подарка пришел. Всех опозорил!

— Кочерга научила?

— Кочерга? — набросилась Зинка. — Сам ты Кочерга! Поучился бы у Тарлыкова, что надо дарить! Торт купил!

— Выпей воды, — сказал я. — Тебе какой: клюквенной или апельсиновой? Остынешь!

— Юр, видел, сколько у Настиного отца Почетных грамот? — спросил Федя Зайцев.

Я повернулся. Хорошо так сидеть: можно не смотреть на Кочергу. Не видеть противных физиономий Баскета и Кольки Силантьева.

В позолоченной рамке большой портрет. На лице мужчины довольная улыбка победителя. Под портретом веером прибиты Почетные грамоты.

— Как в музее собрали, — сказал я Зайцу. — Хвалятся. Десять грамот!

— Дочка, поздравляю тебя! — сказала Настина мама. — Расти здоровой. Хорошо учись. Ирина Капитоновна хвалила тебя. Жалко, что она не пришла!

Девчонки наперебой целовали Настю и поздравляли ее.

Я не особенно слушал, что говорили за столом, и уплетал за обе щеки колбасу и сыр. Запивал клюквенной водой.

Стол скоро опустел.

— Девочки, давайте танцевать! — сказала Маша Шустикова. — Помогайте убирать! Тарлыков, тащи тарелки!

Мимо меня прошел Баскет. Подмигнул мне. Я едва сдержался, чтобы не влепить ему. Почему Настя до сих пор не подошла и не объяснила, зачем пригласила Баскета и Кольку?

Включили радиолу. Закружились пары. Мелькают довольные лица. Большой бант порхает среди танцующих.

Настина мама подошла к Баскету.

— Вова, а ты почему не танцуешь?

— Не умею.

— Пойду, надо готовить вам чай! — Настина мама прошла мимо меня. Улыбнулась, но разговаривать не стала.

Я угрюмо посмотрел ей вслед. «Не понравилась гильза. Разве можно сравнить ее с тортом! Какой я дурак! Кочерга правильно сказала!»

Я не попрощался и выбежал на улицу. Было темно. Зеленоватые звезды рассыпались по небу. Я споткнулся и упал. Раздался звон металла. Я нагнулся. В руках у меня знакомая гильза от противотанкового ружья.

«Выбросили!» — в ярости я погрозил кулаком освещенным окнам. Если бы я ворвался туда, то разбил бы радиолу. Царапнул ногтем по стенке стакана. Я не забыл. Записку красноармейца Виноградова нашли в старой стреляной гильзе. А этот неизвестный бронебойщик не смог написать свою записку! Сколько он уничтожил фашистских танков? Гильза с поля боя! Ей нет цены! Кто посмел ее выбросить? Настя хороша! Почему не спрятала?

— Юра!

Меня догнала Настя. В темноте белело лицо. Глаза широко раскрыты. Задыхаясь, я стряхнул ее руку с плеча, повернулся и бросился вниз к реке.