Компьютер по имени Джо

Я повернулся к ним, протягивая им неподвижное тело Бануфа, а потом сделал шаг навстречу настороженной толпе. Я положил перед ними Бануфа, а сам отошел немного. Я по опыту знал, что люди предпочитают сами оказывать помощь себе подобным. Кто-то сделал шаг вперед и стал внимательно разглядывать Бануфа, но большинство не двинулось с места. Они все глядели на меня.

Даже темный цвет кожи Бануфа ничуть не удивил их, хотя их собственная кожа была бледной, очевидно, из-за недостатка ультрафиолетовых лучей.

— Мертв? — спросил кто-то.

— Как пить дать, — ответил другой. — Странный вид у этого парня. Не могу понять, какой он расы или национальности. Посмотрите на его череп. Какие огромные уши! Да и вся голова чересчур велика.

— Чего им тут заниматься? — заметил кто-то. — Он никуда не денется. Меня больше интересует вот эта штуковина. — И он указал прямо на меня. — Что это за сооружение, черт побери?

И все они снова уставились на меня. А я стоял не двигаясь, давая им возможность получше меня разглядеть.

„Высота футов шесть, — прочел я мысли одного из них, — два фута в ширину, металл белый, должно быть… (Остальное ничего мне не говорило.) Четыре ноги по краям квадратного корпуса, чуть повыше нижнего края, сочленения, как у краба, спереди — подобие рук, тоже из белого металла. Интересно, что за приборы у него спереди и линзы?.. Впрочем, какой бы энергией они ни питались, она, должно быть, уже иссякла…“

Человек сделал нерешительный шаг вперед.

Чтобы поощрить его, я произнес слова одобрения. Все настороженно замерли.

— Вы слышали? — раздался испуганный шепот. — „Оно“ что-то сказало.

— Громкоговоритель, — успокоил тот, кого заинтересовало мое устройство.

Вдруг лицо его просияло.

— Понял! — вскричал он. — Дистанционное управление, телефонная и телевизионная связь…

Итак, эти люди ничего не понимали в роботах. Догадки этого человека никуда не годились, и тем не менее я с облегчением решил, что могу теперь надеяться на понимание, и сделал шаг вперед.

Вдруг раздался грохот и что-то, задев меня, со свистом пронеслось мимо. Я увидел, как кто-то из толпы направил на меня кусок трубы, и понял, что сейчас снова последует взрыв. Если первый не причинил мне вреда, то кто знает, что наделает второй. Он может повредить глазные линзы. Я повернулся и побежал в сторону зеленых зарослей. Посланные вдогонку два или три взрыва, к счастью, не причинили мне вреда. Оружие было весьма несовершенным и, должно быть, чаще всего било мимо цели.

РАЗОЧАРОВАНИЕ

Весь день и всю ночь я прятался в густых зарослях.

Я впервые был предоставлен самому себе и не подчинялся приказам человека. Мне казалось, что теперь мое существование лишено всякого смысла. Человеком движет непонятная сила, которую он называет стремлением к цели. Она движет всеми людьми и через них передается нам. Сами по себе мы лишены этих импульсов. Возможно, со временем они появятся и у нас. Ведь то, что заставило меня убежать от толпы и человека с оружием, было похоже на инстинкт самосохранения. Это же чувство заставляет меня теперь прятаться в этой чужой и опасной местности. И тем не менее собственной цели у меня нет. Я могу двигаться и действовать только по воле человека.

Однако я отметил, что способен делать кое-какие самостоятельные наблюдения. Местность, по которой я осторожно продвигался, время от времени пересекали полосы с твердым покрытием. Их назначения я пока не мог определить. Мое недоумение также вызывали бесконечные линии тонких проводов, натянутые над землей и уходящие вдаль. Сначала я решил, что так, должно быть, здесь огораживают земли, но потом понял, что это слишком ненадежная защита.

Вскоре я также убедился, что постоянно встречающиеся нагромождения камней созданы самим человеком и, видимо, служат ему жилищем. Дым, валивший из камней, объяснил мне способ, которым эти жилища обогревались. На нашей, Четвертой планете давно отказались от столь незнакомого способа обогревания. Открытый огонь у нас можно видеть разве что во время пожаров, да и то время это давно ушло.

Лишь на второй день странствий мне повстречалась первая машина. Она стояла у края той самой твердой полосы, которая в первый же день привлекла мое внимание. Мои линзы внезапно уловили отблеск, отбрасываемый полированной поверхностью машины, и я тут же поднялся из зарослей. Трудно передать, как я обрадовался. Наконец-то я встретил кого-то, кто сможет меня понять. Волнение мое было столь велико, что, не удержавшись, я издал приветственный крик.