Комплекс андрогина (СИ)

От этих тягостных мыслей меня отвлек знакомый голос. Не теряя времени даром, я втиснулся в уголок за шкафчиками в раздевалке и провел там минут десять, почти не дыша, пока Алекс с приятелями не ушли. Потом выбрался из укрытия и с облегчением вздохнул. Знаешь, Алеста, а я ведь ко всему прочему еще и трус, каких поискать. Трус, эгоист, лицемер и не совсем мужчина. Неудивительно, что ты меня постоянно отталкиваешь. Я бы и сам себя послал подальше, но не могу.

Я переоделся и вошел в зал. Народу было довольно много. Меня, как обычно, проводили восхищенными взглядами, но познакомиться не пытались. Я начал с беговой дорожки. Вообще люблю бегать. А еще на дорожке можно заткнуть уши наушниками и делать вид, что остальных здесь нет: люди редко пристают с вопросами к человеку, который бежит и не слышит их. Но сегодня мне ужасно не везло с перемешиванием в плэй-листе. Сначала сплошным потоком шел Шостакович — все, что он когда-либо сочинял о смерти и бессмертии. Потом, после нескольких нервных кликов, его место заняли не менее мрачные сочинения Шнитке, кое-как разбавленные мессой си-минор Баха, «Патетической» сонатой Бетховена и какой-то сарабандой Генделя. Я снял перемешивание, но тут же заиграл реквием Моцарта: «Lacrimosa», а после ее выключения — «Dies irae». Как насмешка, честное слово. Иногда мне кажется, что у искусственного интеллекта все-таки есть чувство юмора. Причем черного. Последним гвоздем в гроб моего настроения стала Губайдулина. Почему я вообще все еще не удалил отсюда ее сочинения? Лучше прослушать все сочинения Скрябина, чем одно — Губайдулиной. Женщины вообще не должны быть композиторами, им это не дано. Пусть простит меня Алеста за то, что я еще и сексист. Она же умеет всех принимать такими, как есть, верно?

Пока я мучился с подбором музыки, сам не заметил, что разогнал беговую дорожку до предела и уже выдохся. Давно со мной такого не было. Даже и не припомню, чтобы так уставал. Я слез с дорожки, выдергивая наушники.

— Что, набегался, шлюшка? — спросил меня какой-то парень, чью рожу я едва знал. Я его проигнорировал и приступил к упражнениям для укрепления мышц спины.

— Ты бы лучше растяжками позанимался — больше пользы для таких, как ты, — посоветовал мне еще кто-то. Вокруг послышались смешки. Я с подозрением оглянулся, но настроение окружающих не отдавало угрозой. Просто кому-то захотелось посамоутверждаться за счет меня. Вот только черта с два я дам вам такую возможность. Что бы я ни думал о себе, но я еще не настолько низко пал, чтобы вступать в перепалку с идиотами. Как говорится: говно не трогай — вонять не будет.

— Алекс, тот странный дельта, комендант, — принялся перечислять мой первый обидчик, загибая пальцы. — А ты шустрый: всего несколько дней, и уже стольких обслужил. Говорят, ты даже у ректора пару часиков провел. Успел что-нибудь дельное насосать или как?

Мля. Это все, что я могу сказать по этому поводу. Пора отсюда валить, пока его монолог не превратился в комик-шоу. Я взял свое полотенце, стер пот со лба и ответил, уже уходя:

— Да уж куда мне до таких мастеров, как ты.

В зале грянул хохот. У меня немного отлегло от сердца, но настроение все равно было препоганое.

Глава 12. Звездное небо

Адрес: военная база «Либерти», общежитие Верхней академии, этаж 3, каюта 18. Имя: Алеста Гредер. Статус: гражданин первого порядка.

Элис вернулся еще более мрачным, чем был, когда уходил. Заперся в душе на полтора часа, а потом весь вечер просидел, читая «Войну и мир», хотя страницы перелистывал всего пару раз. Он не казался злым или обиженным, просто был очень расстроен и мрачен. Когда пришло время ложиться спать, он заявил, что у него болит спина, и лег отдельно. Кликнул по вотчу и вырубил свет во всей каюте.

— Эл, а ночника у тебя нет? — поинтересовалась я, пытаясь на ощупь отыскать путь от ванной до койки. — Надоело засыпать и просыпаться в кромешной тьме.

Элис все так же молча что-то выстучал на вотче, и на потолке плавно зажглось… звездное небо. Конечно, это была только имитация, но очень красивая.

— Спасибо, — сказала я, сумев, наконец, различить контуры предметов. Элис не ответил. Да что с ним сегодня? Неужели принял мои слова так близко к сердцу? Так надо было просто послать меня на три веселых буквы, и дело с концом. Все мои друзья так делают, когда я достаю их нравоучениями. Или у него еще что-то случилось?