Комплекс Кассандры. Современный взгляд на истерию

На этой стадии аналитику следует быть особенно аккуратным и не отыгрывать вызванный у него мощный образ Гадеса. Могут возникать попытки слишком глубоких интерпретаций, слишком глубокого или слишком быстрого проникновения, не исключается даже садистское «потрясание ножом». Хотя Гадес видел, что Персефона съела гранат, чтобы убедиться в своем возвращении в подземный мир, вполне возможно, что современная женщина не будет терпеть такое насильственное кормление. Оно констеллирует огромную тревогу, связанную с негативным материнским комплексом, оживляя в ней инфантильные переживания, возникавшие в тех случаях, когда она отказывалась от пищи, которую заставляла есть мать.

Нет ничего удивительного в том, что и у Эллен, и у Сары в детстве возникали серьезные проблемы с едой. Сара вела себя пассивно и апатично, тогда как Эллен ощущала колики и могла пить лишь козье молоко. Она вспоминала, что ребенком не переносила даже прикосновения к материнской груди. Став взрослой, она стала испытывать навязчивый ипохондрический страх, связанный с мнимым раком груди.

Как уже отмечалось, мать женщины-Кассандры ощущает свою женскую идентичность через слияние со своим младенцем, но, будучи хозяйкой положения, она требует от ребенка, чтобы он отзеркаливал ее реальность. Она не может терпеть никаких спонтанных проявлений собственного ребенка. Если младенец не жалуется, мать сразу теряется, чувствует себя отвергнутой и даже раздраженной. Если младенец плачет, она может снова насильно ввести сосок ему в рот, как Аполлон плюнул в рот Кассандре. Это «фаллическая» грудь, которая кормит ребенка со скрытой агрессией — слишком много, слишком быстро и независимо от его потребностей.

Тем временем девочка переходит в шизоидное состояние, подавив в себе все страсти и все сильные аффекты. Здесь определенно не остается места ее естественным всепоглощающим желаниям. Она проецирует поле своего сознания на психику матери, которую может безопасно отзеркаливать и удерживать, изо всех сил убеждая себя в позитивности и стабильности этого объекта. Но таким образом ребенок остается в невоплощенном, обезличенном состоянии. У него происходит потеря души.

На этой стадии анализа снова констеллируется образ плохой/фаллической груди; при этом он воссоздается в пространстве между аналитиком и пациенткой в процессе отделения. Когда аналитик перестает отвечать всем потребностям пациентки, негативные аффекты женщины-Кассандры проецируются на отношения переноса; аналитик становится «плохой грудью», восстанавливая детское восприятие пациенткой «плохой матери». До тех пор, пока пациентка не сможет взять на себя ответственность за свою жадность, ярость и зависть, она чувствует, что ее подавляют эмоции и страхи, связанные с возможностью быть поглощенной негативной матерью. Именно на этой стадии процесса у Эллен появились воспоминания о своем детском ужасе во время пребывания в туалете: спуская воду, она испытывала жуткий страх, что ее засосет в темную водяную воронку.

Аналитик должна помочь пациентке сдержать и интеллектуально «обработать» ее болезненное переживание. Она становится «местом общего пользования» («lavatory mother»), принимающим темную сторону женщины-Кассандры, выслушивая весь ее негатив — от нескончаемых общих жалоб до конкретной ненависти при переносе — и при этом сохраняя свои границы и не отвечая пациентке тем же. Это состояние может быть ужасно болезненным для обеих сторон и сопровождаться характерной констелляцией ощущения одиночества, ужаса, ярости, ненависти и зависти. Плюс взаимные проекции, вплоть до паранойи, которые появляются в результате сильной образной стимуляции.

Архетипической доминантой, определяющей переживание негативной матери, является Геката, которая считалась ведьмой и была покровительницей Гекубы, родной матери Кассандры[167].

В эпоху, предшествующую эллинизму, Геката была Великой Матерью, полноправной богиней, правившей на земле, на небе и на море. Однако в эпоху патриархата она потеряла свою идентичность вместе с девственностью и материнством, а следовательно, — и значительную часть своей власти[168].

Энджелин Спинези отмечает, что «ранние ассоциации Гекаты с космической энергией и высокой моральной и нравственной силой открыли путь древнегреческой религии к изначальным хтоническим связям»[169]. Несмотря на то, что Геката вернула себе титул богини Луны и покровительницы деторождения, древние греки считали, что она связана со злом. Она была известна как Дочь Ночи, богиня темной Луны и черной магии. Она открывала людям способность видения, но вместе с тем доводила их до сумасшествия и психического расстройства. Ей поклонялись на всех перекрестках, тем самым стараясь умиротворить зло и защититься от его проявлений в любой форме. Так как она была провожатой человеческих душ, ее сопровождали многочисленные духи, а также ее дочери фурии и трехглавый нес Цербер, страж входа в подземный мир.