Комплекс хорошей девочки (ЛП)

— Мои родители не обрадуются этому.

В последнее время не нужно много усилий, чтобы вывести моего отца из себя. По большей части это стресс на работе, но кажется, что он постоянно борется то с одним, то с другим. Вероятно, именно там я проявляю свою воинственную сторону. Дело в том, что, когда сражения заканчиваются плохо, его разочарование, как правило, проявляется в том, что он громко разочаровывается во мне.

— Кого, черт возьми, это волнует? — Купер усмехается.

— Да, тебе легко говорить.

— Я серьезно. С каких это пор тебя волнует, что скажут другие?

— Ты не понимаешь, как трудно вырваться из-под их контроля. Они управляют практически каждой частью моей жизни.

— Потому что ты им позволила.

— Нет, но…

— Смотри. За то время, что я тебя знаю, ты в основном был упрямой, самоуверенной занозой в заднице.

Я смеюсь, признавшись, что большинство наших разговоров превратились в тупиковые споры.

— Это не моя вина, что ты всегда ошибаешься.

— Осторожнее, Кэбот, — говорит он с игриво-угрожающим взглядом. — Хотя, серьезно. Ты держишь себя в руках лучше, чем большинство людей, которых я знаю. К черту одобрение твоих родителей. Будь сама собой.

— Ты их не знаешь.

— Мне не обязательно их знать. Я знаю тебя. — Он полностью поворачивается ко мне лицом, смерив меня серьезным взглядом. — Мак, ты — сила, с которой нужно считаться. Ты не занимаешься дерьмом, ты завоевываешь высоты. Не забывай об этом.

Черт возьми. Черт возьми, черт возьми.

— Зачем тебе это нужно? — бормочу я, поднимаясь на ноги. Я не могу контролировать свои мышцы. Мне нужно двигаться, подышать свежим воздухом.

— Что? — Он встает, следуя за мной, пока я расхаживаю по комнате.

— Быть таким… — я бессвязно жестикулирую в его сторону. — Вот таким.

— Ты меня потеряла.

Легче, когда он ведет себя как придурок. Флиртует, становится сильным. Спорит со мной и называет меня принцессой. Легче отмахнуться от него как от еще одного горячего парня со слишком большим эго, которого нельзя воспринимать всерьез. Потом он такой милый и добрый, и у меня в голове все путается. Втягивает в это мое сердце, брыкается и кричит.

— Не будь добр ко мне, — выпаливаю я в отчаянии. — Это сбивает с толку.

— Да, ну, я был немного смущен, когда ты царапала ногтями мою спину, но, эй, я смирился с этим.

— Хорошо, — говорю я, поворачиваясь, чтобы указать на него. — Продолжай. С этим я могу работать. Я проще общаться с тобой, когда ты придурок.

— Так вот в чем дело? Ты боишься, потому что тогда ты не сможешь продолжать лгать себе о нас?

— Нет нас, — отстреливаюсь я. — Мы поцеловались. Большое дело.

— Дважды, принцесса.

— И все прошло так хорошо, что мы не разговаривали две недели.

— Эй, ты мне позвонила. — вызывающе, он смотрит на меня сверху вниз. Вызов.

— И теперь я вижу, что это была ошибка.

Стиснув зубы, я иду вперед, мой взгляд направлен на арочный дверной проем, ведущий к выходу. Но для этого нужно пройти мимо Купера, который тянется к моей талии, прежде чем я успеваю обойти его.

В мгновение ока я оказываюсь в его объятиях, крепко прижатая к его груди. Я чувствую каждый теплый, твердый дюйм его тела на себе. Воцаряется тишина, когда он наклоняет голову, чтобы посмотреть на меня сверху вниз. У меня перехватывает дыхание. Я забываю, кем я была до того, как встретила его. В этом пузыре, в этом тихом месте, где нас никто не найдет, мы можем быть полностью самими собой.

— Ну… — шепчу я, ожидая, что он что-нибудь скажет, что-нибудь сделает.

Что-нибудь. Предвкушение убивает меня, и я думаю, он это знает.

— Ты можешь уйти в любое время, когда захочешь, — грубо говорит он.

— Я знаю. — И все же мои ноги не двигаются. Мое сердце бешено колотится о грудную клетку. Я задыхаюсь, но все, чего я хочу, это глубже погрузиться в его объятия.

Я вздрагиваю, когда его большой палец слегка ласкает мой бок через тонкую ткань моей белой рубашки. Затем легкое прикосновение превращается в сильные пальцы, сжимающие мое бедро, и мои колени дрожат. Я — дым в его объятиях. Я не чувствую себя.

— Что мы делаем, Мак? — Его глубокие, темные глаза проникают в меня.

— Я думала, ты знаешь.

Его губы настойчиво накрывают мои. Его пальцы впиваются в мое бедро, а мои впиваются в его волосы и притягивают его ко мне. Поцелуй голодный, отчаянный. Когда его язык касается стыка моих губ, ища проникновения, я тихо хнычу и даю ему то, что он хочет. Наши языки встречаются, и я снова чуть не падаю.

— Все в порядке, я держу тебя, — шепчет Купер, и прежде, чем я понимаю, что происходит, я обвиваю его ногами.

Он ведет нас, пока я не прижимаюсь к обнаженному бетону потрескавшейся стены. Он жесткий против меня. Я не могу бороться с волной настойчивого возбуждения, которая заставляет меня тереться о него, ища трения, которое развязало бы этот узел подавляемого желания, который сидел туго внутри меня неделями. Это не я. Я не та девушка, которая сходит с ума из-за парня, которая запутывается в полуночных перерывах между полуобщественными, полусексуальными подвигами. И все же мы здесь, рты слились, тела напрягаются, чтобы сблизиться.