Комплекс хорошей девочки (ЛП)

— Если вы двое закончили, можем мы закончить с этим чертовым деревом? — очевидно, чувствуя себя обделенным, Купер надувает губы позади нас.

— Продолжай в том же духе, и ты не получишь свой подарок сегодня вечером, — предупреждаю я его.

— Пожалуйста, — говорит Эван, затыкая мне рот пальцем. — Крошка Картофельный Иисус слышит тебя.

Несколько дней спустя, после самого скромного — и лучшего — отпуска, который у меня когда-либо был, я с Купером в его мастерской, помогаю ему вытирать пыль, полировать и упаковывать мебель. Я думаю, что наблюдение за тем, как я управляю ремонтом отеля, дало ему пинок под зад, чтобы он еще больше продвинулся в своем собственном деле. Он ходит по улицам и наводит справки, и на этой неделе ему позвонили из бутиков, которые хотят продать несколько его работ. Сегодня утром мы отправили новые фотографии для их веб-сайтов, и теперь мы готовим все к транспортировке.

— Ты же не продаешь мой набор, верно? — с тревогой спрашиваю я.

— Тот, за который ты так и не заплатила? — подмигивает он, подходя ко мне, покрытый опилками, которые прилипли ко всему здесь.

— Все стало немного неспокойно. Но ты прав, я должна тебе чек.

— Забудь об этом. Я не могу взять твои деньги. — Он очаровательно пожимает плечами. — Эти вещи всегда были твоими, независимо от того, покупала ты их или нет. Как только ты положила на них руку, было бы неправильно продавать их куда-то еще.

Мое сердце кувыркается в груди.

— Во-первых, это одна из самых милых вещей, которые ты когда-либо говорил. И, во-вторых, конечно же ты можешь взять мои деньги. Вот в чем фишка. Они работают везде.

— Говоришь как настоящий клон.

За это я бью его своей полировальной тряпкой.

— Руки, Кэбот.

— Да, я покажу тебе руки, Хартли.

— О, да? — с ухмылкой он притягивает меня к себе, его рот накрывает мой в собственническом поцелуе.

Его язык как раз скользит по моему, когда незнакомый женский голос щебечет из открытой двери гаража. — Тук, тук!

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЯТАЯ

Купер

Я замираю при звуке этого голоса позади. Моя кровь стынет как лед. Неохотно оборачиваясь, я надеюсь, что звук был яркой галлюцинацией.

Не повезло.

У входа стоит Шелли Хартли и машет мне рукой.

Черт возьми.

Я не знаю, сколько времени прошло с тех пор, как она в последний раз приезжала в город. Месяцы.

Может быть, год. Образ ее в моем сознании искажен и постоянно меняется. Я думаю, она выглядит так же. Неудачная покраска в блондинку. Слишком много косметики. Одета как женщина вдвое моложе ее, которая забрела на концерт Джимми Баффета и так и не ушла. Однако именно ее улыбка, когда она вальсирующе входит в мастерскую, заставляет меня ответить ей. Она этого не заслужила.

У меня голова идет кругом. Кто-то выдернул чеку и вручил мне боевую гранату, и у меня есть несколько секунд, чтобы придумать, как не дать ей взорваться у меня перед носом.

— Привет, детка, — говорит она, обнимая меня. От запаха джина, сигарет и духов с ароматом сирени к горлу подступает горячая желчь. Немногие запахи так сильно возвращают меня в детство. — Мама скучала по тебе.

Да, конечно.

Ей требуется около шести секунд, чтобы поймать взгляд Мак и увидеть бриллиантовый браслет, который она носит, принадлежавший ее прабабушке. Шелли почти отталкивает меня с дороги, чтобы схватить Мак за запястье под предлогом рукопожатия.

— Кто эта симпатичная девочка? — спрашивает она меня, сияя.

— Маккензи. Моя девушка, — говорю я ей категорически. Мак в замешательстве переводит взгляд на меня. — Мак, это Шелли. Моя мама.

— Оу. — Мак моргает, быстро приходя в себя. — Приятно с вами познакомиться.

— Ну, давай, помоги мне войти, — говорит Шелли, все еще держась за Мак. — У меня есть продукты на ужин. Надеюсь, все проголодались.

На подъездной дорожке нет машины. Просто куча бумажных пакетов, лежащих на ступеньках крыльца. Неизвестно, как она сюда попала и каким ужасным ветром ее занесло обратно в город. Вероятно, ее выгнал другой жалкий болван, которого она высосала до последнего цента. Или она сбежала от него посреди ночи, прежде чем он обнаружил, что она ограбила его. Я знаю это наверняка: добром это не кончится. Шелли — ходячая катастрофа. Она оставляет после себя только руины, большая часть которых лежит у ног ее сыновей. Я давным-давно понял, что с ней все не так, как кажется. Если она дышит, значит, она лжет. Если она вам улыбается, берегите свой кошелек.

— Эван, малыш, мама дома, — зовет она, когда мы заходим внутрь.

Он выходит из кухни на звук ее голоса. Его лицо бледнеет, когда он, как и я, понимает, что это не игра воображения. Он стоит как вкопанный, словно ожидая, что она испарится. Нерешительность играет в его глазах, задаваясь вопросом, безопасно ли это, или его укусят.

История нашей жизни.

— Иди сюда. — Шелли уговаривает его с распростертыми объятиями. — Обними меня. — сначала неуверенно, поглядывая на меня в поисках объяснения, которого у меня нет, он обнимает ее. В отличие от меня, он действительно обнимает ее в ответ.