Комплекс превосходства

– Знаешь, что это такое? – Женщина поддела пальцем цепочку на шее и вытянула из-под платья амулет в виде четырехглазой маски. В глазницах и разверзнутой пасти поблескивали неограненные алые камни.

– Какой-то талисман?

– Это ловец страхов. Его дядя сделал и подарил мне на совершеннолетие. Люди с магическим даром зачастую видят и понимают много такого, что может поехать крыша. Ловец оберегает рассудок, но его мощь ограничена. Незачем плодить страдания, тем более вокруг себя. Их и так хватает.

– Не спорю.

– И не начинай, – отрезала Челеста, пряча ловец страхов. – Целее будешь.

– Договорились. Просвети, что станет со мной, когда я поправлюсь.

– Пойдешь себе, куда шел. Пожелаешь славы – явишься пред очи газетчиков прямиком с серого венчания, захочешь шкуру сберечь – исчезнешь из Эльвеции. Выбор за тобой.

– Буду думать.

– Мудрых тебе решений. – Челеста встала. – Не читай пока, полежи спокойно. Ты еще очень слаб. А я попрошу Рози принести суп.

– А сама заглянешь?

– Зависит от того, отыскала ли что-то Рози и не понадоблюсь ли я дядюшке.

– Звучит как "не исключено".

Челеста улыбнулась.

– Не исключено, так уж и быть.

Безмолвная Рози оказалась высокой и удивительно худой девушкой с бледной кожей и впалыми глазницами. Протягивая Ги ложку за ложкой, она безучастно смотрела в одну точку за спинкой кровати. Ни слова, ни лишнего жеста, ни единой эмоции на красивом белом лице – Рози послужила бы идеальной моделью для героини одной из живописных сцен в игорном доме Рыбьего Черепа. Когда она стянула одеяло и начала менять бинты, Ги понял, что совсем не стесняется ее, хотя его наготу ничто не скрывало.

В тот день она впервые помогла ему привстать, чтобы справить нужду в ночной горшок. Ги велел Рози отвернуться, порадовавшись, что несмотря на молчание, она по крайней мере выполняет просьбы.

– Спасибо, – сказал Ги, когда процедуры закончились, и Рози вытерла ему руки влажным полотенцем.

Она покосилась на него. В свете керосинки в провалах глазниц засверкали искорки, но ни один мускул на лице Рози не дрогнул. Забрав тарелку , она пошла к выходу, а Ги вскарабкался на кровать, подложил под спину подушку и, поддавшись любопытству, развернул газету и принялся читать.

Газета называлась коротко и внушительно: "Noir". "Черным" в ней было буквально все: размытые визионные изображения, жирные буквы заголовков, кайма на каждой из страниц. В этом был определенный стиль, но, очевидно, популярности издания он не способствовал. Ги держал "Noir" в руках впервые, до сего момента даже не подозревая о его существовании.

– Кровь и разврат: о чем молчит полиция, – произнес он вслух.

Красиво, черт побери, и наверняка именно эта статья вытащила "черную" газету под светила Всевечного Отца.

"Батист – немолодой вдовец скромной наружности и невыдающихся умственных способностей, – писал журналист под псевдонимом Корбо. – Потеряв любимую супругу, Батист не стал искать утешения в публичном доме и из страха быть отвергнутым решил не искать вторую жену. Естественные потребности, свойственные каждому мужчине, он удовлетворяет с помощью визора. Каждую субботу Батист выкупает у знакомого дельца координаты канала, на следующий день в условленное время настраивает свой ящик и погружается в мир эротических фантазий... хотя уместно ли говорить об "эротике"? На экране творится настоящий разврат, коему позавидовали бы пресыщенные императоры античности".

Перечисляя все известные варианты совокупления, включая свальный грех и секс во время месячных, Корбо элегантно издевался над аудиторией. С каждым новым предложением он вводил в повествование все более экзотические и шокирующие сцены и плавно подводил предвкушающих кульминацию читателей к самому главному: