Комплекс превосходства

Где располагалось логово банды, Ги знал без Свена и Рейнольда. Подземный район, носивший ироничное название Темные кущи, до Жозефа служил общественным парком, но отсутствие солнечного света довольно быстро привело к гибели растений, и на опустевшем пространстве выстроили свой городок кеметские беженцы. Отрицаемые властями, отвергнутые раздираемыми постоянными конфликтами родными странами и жившие в постоянном страхе перед Великим Разломом, арканократической державой северного Кемета, они искали в метрополии очаг спокойствия и мира. И находили, только вот очаг давно потух и теперь не способен был дарить тепло и надежду на лучшее. И хотя безразличие уж всяко не могло быть хуже копий, ружей и человеческих жертвоприношений, радужной новая жизнь беженцев также не казалась. Они жили тесным сообществом, и единственными из них, кто имел связи с большим миром, как раз были песчаные гиены. Добытчики. Агрессивная молодежь, рожденная, чтобы пасть в бою за место под солнцем.

В Темные кущи белые обычно не заходили. Кеметцы почти не знали эльветийского, ничем не торговали и не оказывали почти никаких услуг. Нечастые рейды полиции, заканчивавшиеся арестом очередного мелкого воришки, которого потом все равно выпускали, ничуть не тревожили привычного течения жизни в кеметском районе. Не связанным ни с нарушением, ни с защитой правопорядка гражданам в Темных кущах делать было решительно нечего, да и на теплый прием они вряд ли могли бы рассчитывать. К Ги, впрочем, это не относилось.

На Кемете не строили высоких домов, и на новой почве эта традиция ничуть не изменилась. Ги окружали одноэтажные хижины, сколоченные, слепленные и сшитые изо всех материалов, которые могли осесть на дне большого города. Улиц в привычном смысле этого слова в Темных кущах не было. Каждый строил себе дом там, где хотел. Некоторые из них примыкали друг к другу, образуя тупики. Заваленные мусором пустыри соседствовали с нагромождением хижин, в которых ютилось по три-четыре поколения одной большой семьи. Бездельничавшие жители сидели у порогов своих жилищ на циновках. Предоставленные сами себе дети носились по плоским крышам. Кое-где хозяйки мешали в огромных котлах мерзко пахнувшую стряпню. В общем, как ни старался пришелец из мира, где светит солнце, найти различия между бытом беженцев и плантационных рабочих, среди которых рос, у него не получалось. Старые знакомые Ги трудились в полях, но и это делали из-под палки. Не будь принуждения колонизаторов, большая часть черного континента превратилась бы в подобное царство счастливой лени. Неспешная самодостаточная культура кеметцев не менялась в зависимости от местонахождения. Ги им завидовал.

Ориентиром ему служил памятник какому-то королю прошлого, высившийся над хижинами в самом центре мертвого парка. Чем ближе к нему подбирался Ги, тем настороженней смотрели на него местные жители. Группа молодых мужчин, гревшихся у огня, отреагировала на появление белого с враждебностью.

– Что здесь забыл этот уайога? – проворчал один из парней, сидевших у костра, разведенного в бывшем цветочном вазоне.

Его слов не понял бы ни один белый в Лутеции, но Ги был исключением. Уайога. Так называлась бледная пещерная поганка.

– Уайога – ядовитый гриб, мальчик, – ответил он на родном языке кеметца.

На деле мальчиком новый собеседник явно не был. Кеметцы уже к пятнадцати годам перегоняли белых в росте и массе, а молодой человек, высказавшийся в адрес Ги, даже среди соплеменников наверняка считался великаном. Его плечи уже покрывала татуировка в виде пятен леопарда – знак прошедшего инициацию. Юный возраст выдавало лишь по-детски простое и доброе лицо.

– Мальчик?

– Мальчик-мальчик. Мтоту, – повторил Ги. – Ибо мужчины знают, что гостя не судят до беседы, а оскорбления приберегают для врагов.

Парень открыл рот, чтобы возразить, но самый старший из его приятелей шлепнул его по голой спине.

– Эльвети говорит словами предков, Н'гвани.

– Эльвети не более чем крыса, – огрызнулся Н'гвани, но новый шлепок заставил его замолчать.

– Прошу простить моего брата. – Старший обратился к пришельцу на сносном эльветийском. – Он родился в Лутеции и не знает законов Кемета.

– Лучше узнать их вот так, чем остаться в невежестве. – Ги протянул руку. – Меня Ги зовут.

– Анан'нва. Что ты ищешь в кущах, Ги?

– Если скажу – не поверишь.

Анан'нва оскалил крупные белые зубы в улыбке.

– Песчаные гиены. Конечно же. Нанять хочешь? Или, – в его голосе послышалась угроза, – ты из этих ублюдков-петухов?

– Поговорить хочу.

– Что ж, разговоры святы, Ги. Ты знаешь это, потому и пришел без страха. Я должен уважить твою просьбу.

– А потом что? – зашипел Н'гвани. – Подставишь ему свой зад для утех? И все из-за замшелых правил предков?!

– Заткнись! – Брат отвесил юнцу звучный подзатыльник.

***

– Я не принадлежу к гиенам. Никто из моей семьи не с ними. Но мы их уважаем, Ги. Они воины. Борются, как могут.