Комплекс превосходства

Первый же документ одновременно и лишил Ги покоя, и подарил надежду на успех его теперь уже единоличного расследования.

"Г-н Филипп Анри де Валансьен передает в полноправную собственность имущество: дом по адресу 21, 55-Сюд с неотъемлемым предприятием "Отель Трансконтиненталь" – гражданину Кари Мессдалю. В обмен гражданин Кари Мессдаль выплачивает г-ну Филиппу Анри де Валансьену возмещение в размере 3 500 000 золотых крон единовременно. Подписано нотарием Лутеции №367".

Сложив сертификат, Ги взялся за следующий. Тот знаменовал продажу мануфактуры "Анниверсер-де-ля-Сакре-де-Жозеф-ле-Гран" некоему Арману Фё. Третий и четвертый документы касались сделки по сталеплавильному заводу в городе Келле. И, наконец, по последнему договору де Валансьен требовал шесть миллионов крон за две фабрики в Ай-Лаке, но не получил их и согласился на пять с половиной.

Де Валансьен не обманул избирателей во время пламенной речи на площади покровителя нищих. Но вот фамилии покупателей вызвали у Ги сомнения. Будучи близким помощником Шедерне, который знал все состоятельные семьи Лутеции, он успел выучить их наизусть. Шеф любил разглагольствовать на тему честно и нечестно нажитых денег. Фамилии всех покупателей недвижимости ничего Ги не сказали. Создавалось впечатление, что предводитель Партии Справедливости и Равенства не избавлялся от собственности, а лишь передавал ее в чужие руки на время. Или формировал новую элиту из преданных сторонников. И то, и другое было резонно и логично, но от сделанных выводов Ги стало не по себе. Он был лучшего мнения о лидере ПСР.

Схватив первую попавшуюся бумагу – ею оказалось одно из писем "незначительной" стопки, Ги записал: "Проверить: Трансконтиненталь, Анниверсер". В Келль, а уж тем более – Хаймин добраться в нынешнем положении было трудно, если не сказать – невозможно, так что разоблачить де Валансьена следовало прямо здесь, в Лутеции.

Конверт имени Амарикуса содержал всего одну бумагу – распечатку аудиографической переписки. Измен и сделок в ней не упоминалось, половина слов шифровалось и потому была не читаемой, но даже то, что Ги понял, выглядело крайне любопытным.

"– Минус одно дерево. Контроль в целом сохранен.

– Оставляю на твое усмотрение. Сколько поставок КС ждать?

– При встрече.

– Сбыт?

– В порядке. Ван Рёки – та еще заноза, но до полной ликвидации сдержим.

– Не имеет значения. Филипп сворачивается и требует того же от меня.

– Учтено".

С кем общался Амарикус, Ги не знал. Записи с обратной стороны письма неинтересного врача пополнила надпись: "Свен: Амарикус". Не желая лезть на рожон и навещать второе лицо Партии Справедливости, Ги предвидел, что его делишки напрямую связаны с де Валансьеном и потому задумал узнать об Амарикусе все, что только возможно. Упоминание деревьев, некоего зашифрованного как КС товара, сбыта и поставок само по себе не было чем-то загадочным, но раз переписку удосужились распечатать и продать гиенам, колдун ПСР скорее всего предпочел бы оставить все это в тайне.

Компромат на принцев и Бофора к махинациям де Валансьена отношения не имел. Луи-Альбер оказался любителем мужчин. В двух десятках посланий он изъяснялся в любви к некоему Марку. Кардинальская сутана, надетая им пять лет назад, по мнению Ги, вполне могла затрещать по швам, окажись эта информация опубликована. Из письма престарелого принца Франка выяснилось, что в ходе подавления айлакского восстания он применял запрещенную всеми цивилизованными державами некромантию для угнетения боевого духа противника и прямых атак. На мануфактуре Бофора же, как сообщалось в полицейских рапортах, неоднократно замечены были этериальные сущности. Владельцу рекомендовалось пригласить сведущего специалиста для их уничтожения.

Разочаровавшись было в этих подборках, Ги бросил их назад в сундучок, но тут взгляд упал на письмо Рейнольду, и его осенило. Все эти бумаги связывало одно: возможность выручить за них деньги, и в случае с делами королевских особ – деньги немалые. Как раз то, чего оказавшемуся практически без монетки в кармане Ги не хватало!

Ты докатился, Ги Деламорре, сказал молодой человек самому себе, превратился в презренного шантажиста. Неужели ты станешь угрожать человеку только из-за его предпочтений в постели или несчастному фабриканту, чье предприятие оккупировала нечистая сила? Разумеется, нет. А вот военный преступник не заслуживал сочувствия.