Комплекс прошлого

Мистер Лейк пробормотал что-то себе под нос, а затем виновато улыбнулся Скиппер и мне. Поднявшись по лестнице, он хлопнул простыней, переполз на четвереньках по кровати Джерри, затыкая углы простыни пальцами. Редко можно было увидеть родителей в общежитиях, не говоря уже о ползающих, как орангутанги, по кроватям. Божественные прощались с родителями у подножия обувного дерева, получали короткие поцелуи в каждую щеку, а после смотрели, как им машут рукой из окна автомобиля. Джерри, что неудивительно, была избалована родителями. Она была, как позже скажет ее отец журналистам, их особенной девочкой, их принцессой, их жемчужиной.

К тому моменту, когда мистер Лейк закончил заправлять кровать Джерри, он уже вспотел в своем костюме и, я помню, был весь красный, с закатанными рукавами рубашки. И снова Скиппер толкнула меня ногой. Мистер Лейк, внезапно осознав, что его разглядывают, посмотрел в нашу сторону, но, увидев наши обнаженные бедра, стал еще более пурпурным.

Прозвучал звонок. Отбой. Скиппер развернула ноги на девяносто градусов, качнулась вперед-назад и спрыгнула с моей кровати. Мистер Лейк спустился по лестнице, когда вернулась его дочь, теперь уже одетая в пижаму. Он опустил рукава и надел пиджак, взволнованный, как будто его застали на месте преступления. Джерри перевела взгляд с отца на Скиппер.

Снаружи девушки метались из комнаты в комнату, пытаясь успеть пожелать друг другу спокойной ночи перед тем, как директриса начнет свой обход. Скиппер придержала дверь, чтобы мистер Лейк мог пройти, таща за собой пустую сумку Джерри.

– Au revoir [21], – сказала мне Скиппер. – Увидимся утром.

– Блеск, – автоматически ответила я, стараясь не показывать, насколько я несчастна, оставаясь наедине с Джерри. – À tout à l’heure [22].

Так Божественные разговаривали друг с другом, чтобы сократить наш язык или поговорить по-французски. Merde [23], говорили мы, когда что-то шло не так. C’est la vie.[24]

Скиппер схватилась за руки с Дики Бальфур, которая возвращалась по коридору из душа. Я представила себе тихие разговоры Скиппер с близняшками по ночам, сплетни, общие шутки, которых я не слышала, и меня затошнило от беспокойства. Казалось, все мои худшие опасения сбылись. Я снова почувствовала, насколько несправедливо было то, что я застряла с Джерри в одной комнате именно сейчас. Сейчас, когда идут последние недели на младшем курсе, после чего мы перейдем на Другую сторону. По крайней мере, мы так считали.

Скиппер повернулась к мистеру Лейку.

– Рада видеть вас снова, мистер Лейк. Передайте всю нашу любовь Дафне, – сказала она, до смешного подчеркнув слово Дафна, имя, столь категорически непохожее на имена наших собственных матерей – Сесилия, Камилла, Шарлотта.

Дики громко фыркнула. Я затаила дыхание, ожидая, что скажет отец Джерри. Скиппер звучала так неискренне, так удивительно фальшиво, что я не могла поверить, что ей сойдет это с рук.

– Ах да, – сказал мистер Лейк, даже не подозревая, что над ним пошутили. – Да, конечно.

Джерри, однако, была явно в ярости. Она стояла совершенно неподвижно. Ее рука была на талии, бедро выставлено вперед, а ступня стояла на носке – поза фигуристок, когда они, завершая тренировку, резко останавливаются на льду. Джерри выгнула спину, запрокинула голову и смотрела на Скиппер.

– Я оставлю вас, девочки, наедине, – сказал мистер Лейк. – Пока, дорогая. Развлекайся.

Он коротко обнял дочь и пошел по коридору, волоча за собой ее пустую сумку, как сани.

Скиппер повернулась и усмехнулась Джерри и мне.

Ее рука плотно сжалась под локтем Дики Бальфур, их бедра прижались друг к другу. Я почувствовала, словно нож скользит между моими ребрами.

– Bonne nuit[25], Джеральдина, – сказала Дики, наигранно помахав одними пальцами.

Лицо Джерри покраснело.

– Иди и трахни свою мамашу.

Скиппер восхищенно фыркнула.

– Трахни свою мамашу, – медленно повторила она. Впечатленная.

Через несколько дней эта фраза стала популярной, распространившись как лесной пожар. Я помню, что суть заключалась в том, чтобы произнести это как Джерри.

Трахни свою мамашу.

10